Сопряжение 9. Стратег

О да, Калибан гордится своим реноме. Непобедимый боец, верный кодексу чести наёмников. Его нанимали корольки, лидеры кланов, патриархи и архонты. Он сражался на тысяче полей битв от ядовитых джунглей Горваша до ледяных пустошей Иминара. И всегда выполнял контракт, чего бы это ни стоило.

И всё же с Егерем вышла накладка. Недооценил, расслабился, позволил застать себя врасплох. И поплатился за это позором ничьей. Хуже того — невыполненным заказом. Такого огроид стерпеть не мог.

Он чувствует, как в груди разгорается тлеющий уголёк ярости при виде ненавистного образа противника. Воспоминания о позорной дуэли отзываются фантомной болью во всём теле. Пальцы Берсерка непроизвольно сжимаются в кулаки, а желваки на скулах начинают ходить ходуном.

Да, в прошлый раз он недооценил человека. Поверил в несокрушимость своей брони, поддался ярости, потерял концентрацию. Глупая, непростительная ошибка для того, кто тысячи раз смотрел в глаза смерти. Больше такого не повторится.

Он ведь профессионал и умеет учиться на своих промахах. В бою с Егерем он на собственной шкуре познал силу и хитрость землянина. Это больше не тёмная лошадка, а противник, которого стоит уважать и остерегаться.

Что ж, тем слаще будет триумф.

В этот раз он подготовится как никогда тщательно. Продумает всё до мелочей, предусмотрит любые неожиданности. Подберёт лучшее оружие и снаряжение. И когда час пробьёт, обрушится на оппонента всей своей мощью, опытом и неумолимостью.

Это будет великая охота.

* * *

В полутёмной, захламлённой комнате, больше напоминающей нору, чем жилище разумного существа, сидит женщина. Её смуглая кожа и тёмные, собранные в афрокосички волосы почти сливаются с царящим вокруг полумраком. И лишь глаза, белёсые, будто подёрнутые молочной плёнкой, светятся в темноте двумя призрачными огоньками.

Схватка с Егерем едва не стоила Амелии жизни. Точнее, той оболочке, которую она называла своей жизнью.

Ехидна морщится, вспоминая леденящее ощущение собственной беспомощности. Как Егерь методично, безжалостно шинковал её тело на куски. Как боль пронзала каждую клетку, каждый нерв. Как сознание путалось и ускользало с каждым новым ударом.

Ещё никогда ей не было так страшно. Даже тогда, в детстве, когда голод и отчаяние толкнули её переступить черту в детдоме. Страх того первого раза и рядом не стоял с животным, первобытным ужасом, что она испытала в проклятом Ростоке.

Метаморф до сих пор вздрагивает по ночам от кошмаров, где Егерь настигает её и раз за разом вбивает в грязь, превращая в кровавое месиво. Она ненавидит себя за эту слабость. Ненавидит!

Руки женщины судорожно стискивают края стола, и столешница трескается. Проклятье, как же она презирает это тело! Потеря собственной оболочки и вынужденный захват первой подвернувшейся туши оставили неизгладимый отпечаток на её силе.

Прошли уже сутки, а метаболизм всё никак не придёт в норму. Отдельные параметры откатились на ступень ниже положенного. Не то штраф от Паразитической трансмиграции, не то вина этого убого тела. Регенерация работает вполсилы, приходится экономить аркану на поддержание маскировки. А ведь ей ещё нужно восстанавливать РБМ!

Но как, чёрт возьми? В этой глуши днём с огнём не сыщешь тварей опаснее бродячих псов. Перебиваться крохами с заморышей, когда ей позарез нужен хотя бы Кваз? А лучше Кваз на грани становления Новой.

Кроме одного ненавистного Стрелка, есть и другой источник её бешенства.

Ехидна до сих пор кипит от стыда и ярости, вспоминая публичную выволочку от Консорциума. Её, гения и вундеркинда, отчитали, как провинившуюся школьницу! Распекали за некомпетентность и провал операции в Ростоке, угрожали карами небесными.

Метаморф со злостью смахивает со стола какие-то склянки, и те с жалобным звоном разбиваются о пол, разбрызгивая содержимое. Внутри Ехидны бурлит раскалённая лава ненависти. К Консорциуму, не желающему ценить её дар. К Егерю, из-за которого она вляпалась в эту историю. Но больше всего — к самой себе, допустившей фатальный промах.

Взгляд женщины останавливается на замершем голографическом экране. Там застывший в патетической позе красуется сам Егерь. Его недавнее обращение, где он так пафосно вещал о судьбоносной операции в столице Индийского Доминиона.

Ехидна невольно облизывает пересохшие губы. Бомбей… Шанс всё исправить. Закончить начатое. Стереть ухмылку с лица Егеря и вернуть расположение Консорциума. Шанс отомстить.

Сердце Метаморфа на миг сбивается с ритма. Нет! Она не готова. Ещё слишком слаба. Да и страх никуда не делся. Липкий, удушающий ужас, против которого она бессильна. А что, если Егерь снова одолеет её? Что, если в этот раз она не сможет сбежать? У неё нет двух миллионов на повторную попытку. Слишком опасно. Слишком глупо.

Поток самобичевания прерывает писк коммуникатора. Амелиа вздрагивает и торопливо тянется к мерцающей панели. Пальцы дрожат, в горле пересыхает. Она знает, от кого это сообщение.