Сопряжение. Чернильный маг 2

А вот джинн удивил. Он обладал какой-то особенной силой и оказался единственным из одержимых, кому удавалось стирать мои рисунки. Воплощение моих грехов обладало и толикой моих сил. Причём неважно кто это был — рой пикси или трехглавый цербер. Развоплощение рисунка, которое раз за разом кастовал джинн, одинаково хорошо справлялось с абсолютно всеми существами. А это значило, что пора заходить с козырей.

Но даже несмотря на украденную у меня способность рисунков было так много, что нам удалось завалить их телами.

— Антон — жги!!!! — прокричал я, призывая друга, в чьих руках сейчас был главный аргумент в споре с одержимыми.

Один из моих близнецов оторвался от непрерывного воплощения новых рисунков и бросился на джинна. Причём сущность будто почувствовала атаку со спины, развернулась и схватила моего клона за горло. Впрочем, ему это не помогло. Антон, всё это время прикидывающийся мной, сунул руку в карман. Одновременно с этим маска, скрывающая лицо парня, начала распадаться на пепельные хлопья, но ещё до того как всё закончилось, парень совершил задуманное.

Блестящий черный камень в золотой оправе коснулся кожи джинна. Воплощение моих пороков попытался отдернуть руку. Безрезультатно. На месте прикосновения звездчатого сапфира рука демона оплавилась точно горячий воск. За мгновение тело джинна покрылось уродливыми струпьями и пузырями ожога. Тварь пыталась кричать, вот только ещё до того, как первый возглас отчаяния вырвался из его гортани, тело джинна лопнуло, выбросив в хоровод летающих рисунков своё пепельное конфетти.

Я улыбнулся, показав другу большой палец.

— Красавчик! Дальше я сам…

Парень всё понял правильно и швырнул драгоценность через комнату. Что удивительно, мне даже не нужно было смотреть в его сторону, чтобы поймать сапфировый медальон. Я буквально чувствовал его. Рывком рванул навстречу и, подхватив камень, ринулся к барону. Святой Паладин раз за разом использовал какую-то испускающую пульсирующий свет способность. И за каждое её применение она оставляла новые подпалины на шкуре минотавра. Рисунок мифического существа, сдерживающего Ольца, поначалу никак не реагировал на ксеноновые вспышки света, но Гордыня, кажется, нащупал правильное применение паладинских абилок.

Зажмурив глаза, я увернулся от плевка Чревоугодия. За время драки одержимая нянька своим беззубым ртом умудрилась растворить половину робота. До освобождения баронессы ей осталось совсем немного. Почувствовав с моей стороны опасность, бабка бросила обсасывать механоида, словно леденец, и переключилась на меня.

Действуя интуитивно, я увернулся от плевка и бросил в старую первое, что попало под руку. Этим чем-то оказалось чернильное перо. Инструмент художника вонзился в щёку ведьмы, не причинив ей особого вреда. Однако следующий её плевок смог пролететь не больше метра. Из-за проколотой щеки бабка больше не могла раздувать лёгкие, кислотная слюна вытекала сквозь новую прореху во рту, заставив меня улыбнуться.

Пусть и временно сиделка баронессы выведена из строя, но несколько секунд промедления стоили жизни нарисованному минотавру. Последняя вспышка одержимого окончательно уничтожила минотавра и Ольц уже потянулся к мечу.

Даже всей моей скорости не хватало изгнать Гордыню из барона, поэтому пришлось считерить. И помог в этом гигантский осьминог, что терял тентакли, но продолжал сдерживать Кортра. Нарисованное чудовище послушалось ментального приказа, схватила меня своими щупальцами и пушечным ядром запустило в сторону Ольца.

От удара из моих лёгких вышибло воздух, но барону тоже досталось. Не успев подняться на ноги, тот вновь рухнул на пол, и моя рука с зажатым в ней камнем легла на бородатое лицо лорда. Горящие зелёными бриллиантами глаза вспыхнули светом и вновь стали голубыми, но Гордыня не умер. Не погиб развоплотившись, как джинн несколько секунд назад. От тела Святого Паладина словно отошёл призрак, завертелся, будто ища новое тело для подселения и растворился в тени.

У меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия, но обращать внимание на него было недосуг. Кортр, наконец, расправился с осьминогом, оторвав последнее щупальце, и увидел как Святой Паладин поднимается на ноги. Ольц тоже его увидел, а вот я — нет.

Оттолкнув меня в сторону барон попытался вновь подхватить меч и отразить удар одержимого орка, но Кортр был быстрей. Его тяжелая секира ударила по руке Ольца, отсекла её, и двуручный меч, которым святой воитель орудовал точно легковесным пером, зазвенел по каменному полу замка.

— Убийца!!! — исторгая волны ненависти прорычал Кортр.

В следующую секунду он обязательно зарубил бы Ольца, но между нами появился некто. Он был быстр словно ветер, велик как сам предводитель Бронзового легиона, а в его руке, отражая цвет зелёных глаз одержимого, красовался золотой щит паладина.