Соприкосновение. Часть 1, 2. (СИ)

Когда с уборкой было покончено, на глаза попалась уже собранная в дорогу сумка. Тут Лина представила, что ее придется нести в руках, этюдник на плече, а ведь еще этюды в папке... Неудобно.

Нужен рюкзак! 

Лина полезла на антресоли. Перебрав кучу хлама, она отыскала что нужно, и оглушительно чихнув, спрыгнула вниз. Рюкзак был старый, еще со времен художественной школы, но еще крепкий. Он оказался немного меньше сумки, поэтому надо избавиться от ненужных вещей. Например, от второй пары джинсов, которые сосватала ей мама.

"Поеду налегке, -- с удовольствием подумала Лина. -  Носки и "кенгурушку" оставлю в рюкзаке, ветровку одену сразу, наверняка вечер будет прохладный. Ботинки одеть, или кроссовки? Лучше ботинки, если дождь -- не промокнут, тепло будет -- не запарятся. Походный набор иголок с нитками, тоже пригодиться. Так... Крем для рук -- берем. Зеркальце? Любая уважающая себя девушка должна иметь при себе зеркальце -- берем. Косметику? Только черный карандаш и гигиеническую помаду. И обязательно аптечку: бинт, йод, перекись водорода, пластырь, мало ли что в дороге случится...". Все это уместилось у нее в косметичке, и еще куча места осталось в рюкзаке. Лин доложила перочинный нож, зажигалку, расческу и гигиенические прокладки, куда ж без них! Потом добавила влажные салфетки и бумажные носовые платки. Рассовав все это по многочисленным кармашкам, она взвесила рюкзак на руке... "Отлично! Все взяла, еще и место для еды осталось, без которой мама ее за порог не выпустит. Как раз для бутербродов и термоса".

-- Рюкзак берешь? - спросила мама, неожиданно тихо возникшая на пороге ее комнаты.

-- Да мам, с ним будет намного удобней, да и руки свободны.

-- На, возьми, -- мама протягивала что-то в руке.

-- Что это?

-- Колготки, вечером под джинсы подденешь

-- Ну мам! Я же не маленькая! -- возмущенно воскликнула Лин.

-- Возьми, -- настаивала мама, -- Они же ничего не весят, даже если не пригодятся, не утянут, а пригодятся, "спасибо" скажешь.

Лин взяла сверток. Колготки были лайкровые, плотные, с хлопчатобумажной ниткой.

-- Мама, они же зимние! 

-- Бери, -- настаивала мама, -- за гордом, всегда прохладней.

Спорить и ругаться по пустякам Лина не хотела, особенно перед дорогой, поэтому вздохнула и молча запихнула их в рюкзак. Может и вправду пригодятся?

Мама села на кровать и стала смотреть, как дочь собирается, укладывая последние вещи.

-- Ты все взяла?-- спросила она.

-- Да, все что может пригодиться, и даже больше, -- она показала ей вынутые колготки и обе рассмеялись.

-- А почему вы едете под вечер? Ведь электрички днём ходят каждый час.

"И все-то она знает...", -- подумала Лина.

-- Машка раньше не может, у нее там дела какие-то образовались. А сначала мы действительно хотели поехать утром. Не переживай, мам, в семь еще светло, а от станции до дома всего десять минут пешком. Тем более, что там соседи до глубокой осени живут, будет кому встретить. Машкины родители все утрясли, не беспокойся ты так! 

Об этом мама, конечно знала, да и на даче у них была - иначе, наверно, не отпустила бы дочь. 

Как-то раз Машины родители позвали их собирать черную смородину. В тот год ягода уродилась на славу, им просто некуда было от нее деваться. Все кусты были увешаны гроздьями не хуже виноградных. Варенья наварили тогда, на всю зиму хватило, да еще и дяде Коле несколько банок досталось. Соседи действительно были хорошие. С одной стороны -- пожилая пара, он военный, она врач. А напротив супружеская пара, живущая там почти постоянно, у них это больше загородный дом, нежели дача.

Мама с тоской вспомнила о том, что у них тоже когда-то была дача. Добротный сруб, так замечательно пахнущий свежей сосной и смолой. Лина наверное ее даже и не помнит... Они тогда, только-только ее купили и даже не успели обжить. Потом, пришлось срочно продать... Мама наконец, очнулась от своих невеселых мыслей. Лин смотрела на нее и во взгляде читалась тревога.

-- Мам, ты опять переживаешь?! Но я же не первый раз туда еду, и не последний, мам, перестань...

-- Не знаю, неспокойно как-то на душе...

"Ну, наконец-то она это сказала". Действительно, на душе было неспокойно. И вроде все, как всегда, не в первый раз дочь куда то уезжает, а только гложет что-то. Гнать от себя такие мысли надо, гнать и не вспоминать больше. Вот бы сейчас разозлиться, накричать, не пустить никуда! Но разве так можно? Это же не ее жизнь, а дочери. Лин словно бы подслушала ее мысли:

-- Мам, ну если хочешь, давай я никуда не поеду, вот, только Машке отзвонюсь сейчас... -- голос ее звучал как-то тускло и неуверенно.

-- Нет, нет! Глупости...просто обычное волнение и ничего больше, старая наверно становлюсь, да и нервы.... Выбрось из головы. Все будет хорошо, -- Это она сказала, уже больше для себя, чем для дочери.

"И зачем я все это ей сказала? -- с досадой подумала Надежда -- Только настроение ей испортила, вот дура! И себя накрутила, и ее заодно".

Лин, сидевшая на полу напротив мамы, обняла ее за колени и, глядя в глаза, ласково сказала: