Сопротивление

Марк был санитаром и одним из тех парней, у которых за пределами работы всегда были проблемы. На нём была та же бледно-голубая форма, что и на остальных санитарах, но его козлиная бородка была под стать его волосам, выбритым над ушами. Чёлка спадала на лоб, но я знала, что по выходным она торчит как у панка. Я старалась не пялиться на него, но ничего не могла с собой поделать. Он носил пирсинг без камня в носу. Марк посмотрел на меня, и я отвернулась.

Я стояла со своим подносом в центре столовой и пыталась решить, куда мне сесть, потому что все места выглядели одинаковыми. Комната была отделана в современном серо-белом стиле, как и все остальное. На окнах висели простые рождественские снежинки. Линолеум блестел, на поверхности мебели краска была затёрта до тёмных пятен. И хоть стулья и были скандинавскими, помещение всё равно выглядело и пахло как психиатрическое отделение.

Три человека обедали во дворике под навесом. За ними виднелась стена из дождя. Они смеялись и курили сигареты, словно были в "Уилшир Кантри Клаб"[4], а не в Вестонвуде. Парни были примерно моего возраста, с гладкой кожей и стройными телами. Одна девушка, сидевшая среди них, увидела меня и помахала в моём направлении. Я остановилась в дверях.

— Фиона Дрейзен, — сказала она. — Слышала, что ты здесь.

Все трое посмотрели на меня. Я махнула в ответ. Их лица показались мне знакомыми. Заговорившая со мной девушка сидела с босыми ногами, свернувшись калачиком на стуле, и держала дымящуюся сигарету между пальцами, покоившимися на её коленях.

— Эй, — сильно сутулившийся парень с густыми вьющимися волосами протянул мне руку. — Приятно увидеть тебя снова.

Я не знала его. Я трахалась с ним? Помнила ли его? Я даже свои последние два дня вспомнить не могла.

— Привет, — кивнула я остальным.

Рубашка девушки приоткрылась, когда она села, и стал заметен изгиб её груди. Я вспомнила её. Это были выходные с её матерью. Мы провели два дня на солнце. Я с трудом вспомнила лица всех троих на той вечеринке. Карен. Карен Хиннли. Её мать была продюсером.

— Оджай[5], — сказала я. — Чёрт, чувак. Это были ещё те выходные.

— Это было… — она закатила глаза, задумавшись, но не найдя слов.

— Шикарно, — закончила я за неё.

— Чёрт, — сказал парень с вьющимися волосами, — нам стоит повторить.

— Да, — Карен кивнула парню со светлыми волосами, которому на вид едва ли исполнилось пятнадцать. — В этот раз ты тоже должен пойти.

Согласились все, кроме меня. Я не выдержу ни минуты больше. Не знаю, почему.

— Здесь приятно и тихо, — добавила я.

— Это ведь Рождество, — ответила Карен. — Всех отпускают домой на пару деньков. Только я не хочу домой. Там будет настоящий шведский стол. Новый год позади, и вы не представляете, сколько говядины остаётся после Нового года.

Самый юный парнишка покачал головой. Парень с вьющимися волосами засмеялся. Уоррен. Это было его имя. Уоррен Чилтон, сын актёра.

— Я иду внутрь, — сказала я. — Позвоните мне, когда выберетесь отсюда.

Мы согласились в одном: общественность не должна была узнать о моём пребывании здесь. Такие люди, как мы, не сидели в лечебницах. Даже предположение подобного означало, что у моего адвоката были хреновые связи.

Мне не хотелось есть, поэтому я вернулась в общую комнату, где на экране телевизора с высоким разрешением яркими красками играла природа. Это даже можно было назвать убедительным. Я опустилась на серый кожаный диван и уставилась на маргаритки, которые развевались на ветру. Слишком мало сил для прогулки. Френсис дала мне целый коктейль из таблеток от головной боли, некоторые из них я даже узнала, но они притупляли не только боль, но и способность мыслить.

Я ударила Дикона ножом в грудь. Что заставило меня сделать подобное? Что он мог мне сделать? Ударить меня? Я засмеялась про себя, потому что он это мог сделать в любой день. Потёрла глаза так сильно, словно хотела разорвать свои веки и посмотреть, что я наделала.

Моё тело ощутило слабое тепло, когда кто-то сел рядом со мной. Я посмотрела направо. Коротко стриженные волосы и розоватые губы. Парень улыбнулся и лениво моргнул. Я бы трахнула его. У меня не было причин не делать этого. Есть лишь правило, запрещающее мне касаться кого-либо в этом заведении, и Дикон, который всё ещё был жив. Я уже и так достаточно предала его доверие.

— Маргаритка многолетняя, — произнёс он, кивая головой на фото природы на экране телевизора. — Её часто путают с цветком этого же семейства, но с большим количеством лепестков. Арктотисом. А ты Фиона Дрейзен, да?

— Да.

— Джек Кент. Подготовительная школа Карлтон. Я отставал от тебя на класс. А теперь ты стала знаменитостью. За что тебя здесь заперли?

Медсестра, подошедшая к нам, не дала мне шанса ответить, а Джек снова указал головой на экран.

— Арктотис стохадифолия — редкость в Южной Африке, а теперь считается сорняком в Южной Каролине, — произнёс он.

— Покушение на убийство, — ответила я, когда медсестра прошла мимо нас, — но я этого не помню.

— Машина?

— Нож.

— Ого. Уверен, он был не маленьким.

Я бы очень хотела вспомнить этого парня.