Сопротивление бесполезно

У Бланш появилось что-то вроде угрызений совести, что она заставила их ждать так долго, пока неторопливо принимала душ, а затем укладывала феном волосы. Ей захотелось сделать свою любимую прическу. Тщательно причесывая волосы ото лба за уши, она вдруг почувствовала невыносимую тоску: это был стиль, который так нравился Томасу. «Подчеркивает совершенство твоего профиля, моя любовь!» Встав из-за туалетного столика и подойдя к гардеробу, она продолжала слышать его голос так отчетливо, как будто он находился в соседней комнате.

Может быть, поэтому она не обратила внимания на то, что Рой дважды постучал в дверь спальни, и так испугалась, увидев его отражение в зеркале. Внезапно до нее дошло, что шелковые бюстгальтер и трусики гораздо более откровенны, чем купальный костюм, а она и его-то стеснялась надевать. Блузка, которую она только что сняла и которой теперь пыталась прикрыться, не спасала положения.

– Ты что, не привык стучать в дверь спальни, прежде чем врываться? – Янтарные глаза Бланш гневно вспыхнули.

– Привык. – Он резко закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов вперед. – На этот раз я постучал дважды. И не могу понять, почему ты не слышала.

Бланш смутилась. Она и сама не могла понять, почему ведет себя, как девчонка. В конце концов, он не сделал ничего предосудительного; он не виноват, что она не слышала стука… А кроме того, сейчас уже не те времена, чтобы придавать большое значение полуобнаженному женскому телу.

– Ты… что-нибудь хотел?

Рой ответил не сразу. Сейчас все его внимание было сосредоточено на серебряной цепочке на ее шее – ничем не примечательной безделушке. Можно было подумать, что он знает: это подарок Томаса на ее двадцать первый день рождения… Наконец он снова посмотрел ей в глаза.

– Да, я хотел кое-что…

Казалось, он не собирался давать дальнейших объяснений.

– Ну?

Ее голос слегка дрогнул. На какое-то мгновение ей показалось, что он тоже никак не может сосредоточиться.

– А, да. – На его губах появилась слабая улыбка, а в глазах – едва заметный насмешливый блеск. – Я пришел тебе сказать, что ты вовсе не обязана соглашаться, если не хочешь, мы…

– Ты предпочитаешь пойти с Крисом и Пегги без меня?

– Нет, ты ошибаешься. Я совсем не это хотел сказать. – Теперь в его голосе чувствовалось раздражение, но ей почему-то было приятно задеть его за живое. – Если бы ты позволила мне закончить, то поняла бы, что я просто хотел напомнить: мы с тобой собирались поговорить.

– О да! Я прекрасно помню! – Мысль о предстоящем разговоре и без того не давала ей покоя. – Но это была твоя идея! По-твоему, я всегда должна подстраиваться под то, что хотят делать другие? И ты вечно будешь указывать мне, что делать?

– Да, буду указывать, черт побери! – Он шагнул к ней, его глаза засверкали неожиданным гневом. – Ты моя жена, сколько бы ты об этом не сожалела. И то, как ты себя ведешь, очень важно для меня.

Он схватил ее за плечи – сначала грубо, но затем, как бы помимо воли, провел рукой по ее коже, словно удивляясь ее необыкновенной шелковистости. Бланш вздрогнула. Ее глаза медленно закрылись, как будто она прислушивалась к себе, пытаясь понять, что с ней происходит: откуда эта слабость в коленях, сладкий жар сердцебиения и отсутствие желания сопротивляться… Скорее наоборот – незнакомое страстное желание медленно погрузиться в неожиданно возникшие чувства, как в волны, плыть, ни о чем не думая… Тонкая бретелька скользнула с ее плеча, но сейчас это не имело значения… Вдруг она почувствовала легкий толчок и пришла в себя.

– И постарайся стереть со своего лица это глупое сентиментальное выражение! – прозвучал голос Роя. – Забудь о Томасе Уайли! Ты моя жена, и уже слишком поздно желать чего-то иного.

Он шагнул к двери, но Бланш остановила его, прежде чем он взялся за ручку.

– Но ты не можешь запретить мне мечтать! Это не в твоей власти!

Она хотела сказать совсем другое; и уж во всяком случае, не стремилась к тому, чтобы ее голос звучал так истерично. Бланш еще сильнее пожалела о своих словах, когда увидела, как он повернулся и медленно двинулся к двери, опустив голову и плечи. А она, замерев, пристально смотрела ему вслед, надеясь, что он не обернется: уж слишком смешно и нелепо она выглядела – гордо бросающая вызов мужу, будучи одетой в несколько полосок шелка и ленточек.

Но он обернулся. Он не мог оставить без ответа ее последние слова.

– Ты ошибаешься, Бланш. Существует способ заставить тебя забыть Томаса. – Если его голос и выдавал некоторое замешательство, то глаза не выражали его. Напротив, они были полны решимости, когда он шагнул к ней и твердо произнес: – Мне не хотелось бы экспериментировать прямо сейчас, не вынуждай меня…