Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг.

В Воронежском кадетском корпусе, когда пришел манифест об отречении Государя Императора, который директор прочел в церкви, настоятель храма – законоучитель корпуса отец протоиерей Стефан (Зверев), а за ним и все кадеты зарыдали. В тот же день кадеты строевой роты сорвали с флагштока красную тряпку, вывешенную писарями, и, при открытых окнах, сыграли национальный гимн, подхваченный голосами всего корпуса. Это вызвало прибытие к зданию корпуса Красной гвардии, которая намеревалась перебить кадет. Последнее с большим трудом было предотвращено директором, генерал-майором Белогорским[217].

В первые дни большевизма, осенью и зимой 1917 года, все кадетские корпуса на Волге были разгромлены, а именно: Ярославский, Симбирский и Нижегородский. Красногвардейцы ловили кадет в городах и на станциях железных дорог, в вагонах, на пароходах, избивали их, калечили, выбрасывали на ходу поездов из окон и бросали в воду. Уцелевшие кадеты этих корпусов одиночным порядком прибывали в Оренбург и присоединялись к двум местным корпусам, в дальнейшем разделив их судьбу.

Псковский кадетский корпус, переведенный в 1917 году из Пскова в Казань и разместившийся в здании духовной семинарии на Арском поле, во время октябрьского выступления большевиков в этом городе, как и московские кадеты, присоединился к местным юнкерам, сражавшимся с красными. В 1918 году кадеты-псковичи выступили походным порядком на Иркутск, где снова с оружием в руках, уже в 1920 году, сражались против красной власти. Часть из них погибла в боях, а уцелевшие, перебравшись в Оренбург, продолжали борьбу с красными. Одному кадету удалось в Сибири даже организовать свой собственный партизанский отряд. Знамя Псковского корпуса было спасено из рук красных корпусным священником, настоятелем отцом Василием.

Командир второй роты Симбирского кадетского корпуса, полковник Горизонтов, преодолевая тысячи затруднений и опасностей, вывел остатки корпуса в Иркутск, где в декабре 1917 года юнкера тамошнего военного училища не позволили местным большевикам захватить власть в городе, сражаясь с Красной гвардией в течение восьми суток. В эти дни юнкера потеряли убитыми и ранеными больше 50 человек и несколько офицеров, но сами перебили свыше 400 красных.

17 декабря 1917 года строевая рота Оренбургского Неплюевского корпуса, под командованием своего вице-фельдфебеля Юзбашева, ушла из корпуса и присоединилась к отряду оренбургских казаков атамана Дутова. В их рядах кадеты приняли участие в боях с красными под Карагандой и Каргаллой, понеся потери ранеными и убитыми, а затем остатки роты, совместно с юнкерами Оренбургского казачьего училища, оставили Оренбург и степями двинулись на юг. Этот поход описан талантливым пером кадета-писателя Евгения Яконовского. Кадеты Оренбургского Неплюевского корпуса (выпускного класса) впоследствии почти целиком составили команду броневого поезда «Витязь», как другие кадеты составляли команды бронепоездов «Слава Офицеру» и «Россия».

Абальянц [218] Восстание Бердянского Союза увечных воинов в начале апреля 1918 года [219]

Об этом восстании нигде и ничего не писалось. Полковник Дроздовский[220] уделил восстанию несколько страниц в своем дневнике.

Повстанцы выполнили свой долг Родине, не ища ни орденов, ни чинов. В конце 1916 года я был командирован в штаб Одесского военного округа, как знающий турецкий язык. Командированных офицеров, как и я, было много, главным образом армян. Нас, офицеров, учили читать и писать по-турецки, было немного трудно. В Одессе стояло четыре запасных полка, в ротах было по 2500–3000 рядовых и 20–30 младших офицеров.

Усиленно готовились к десанту в Зунгулаки, на Азиатском берегу, у Босфора. Прикомандированные были сосредоточены в 46-м пехотном запасном полку. Полком командовал полковник Бесядовский, бывший командир 59-го пехотного Люблинского полка.

Настала революция, и скоро стало видно, что высадки не будет, и на первое место был выкинут печальный лозунг: «Без аннексий и контрибуций».

Летом 1917 года на общем собрании прикомандированных офицеров-кавказцев было вынесено решение разъехаться всем по домам.

Я категорически отказался покидать русскую армию, считая, что бороться с большевиками надо в России, а не на окраинах, и что скоро именно там начнутся волнения и междоусобицы. Я не ошибся: бедную Армению окружили турки, азербайджанцы и грузины, ее положение стало очень тяжелым. Железные дороги работали плохо, и командование армии было не в состоянии доставлять продовольствие. Было решено разгрузить Одессу… Наш 46-й полк был отослан в Бердянск. Вместо Зунгулаки я попал в Бердянск, куда прибыл с полком в августе месяце.