Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг.

— Господь его ведает! Сперва скрывали от юнкеров даже пребывание Временного правительства. Говорили, что оно заседает в Главном штабе. Потом объявили, что находится здесь. И что принято решение вести оборону Зимнего дворца, так как восставшие предполагают его занять, как уже заняли весь город. О последнем, конечно, не говорят, а наоборот, усиленно лгут, что идут войска, что авангард северной армии в лице казачьих частей корпуса генерала Краснова вошел в город. Сперва объявили, что занят Царскосельский вокзал и Николаевский, что дало возможность прибыть эшелонам из Бологого и станции Дно. Затем, это было в три часа дня, — что казаки двинулись по Невскому и что только задержались у Казанского собора. Пока вы, господин поручик, были у телефонной станции, мы еще верили в правдивость этих сообщений. Но когда пошедшая к вам на подкрепление полурота, увидев, что на углу Невского и Морской происходит какая‑то стычка, под охраной броневиков вернулась назад, нам стало ясно, что происходившая стрельба говорит о торжестве восставших и что здесь по инерции продолжают лганье. А вас мы было уже похоронили. И слава Богу, что вам удалось вернуться! — тихо, утомившись от возбуждения, закончил свое тяжелое описание портупей–юнкер.

Наступило молчание. Сгустившаяся темнота не позволяла видеть выражения лиц. И только звуки пощелкивания где‑то выстрелов, оседавших во дворе, напоминали о необходимости действия, но тяжесть впечатления о взаимоотношениях членов Временного правительства и юнкеров, их защитников, — обволакивала туманом серых вопросов душу, сердце и нервы.

— Ну а пока, друзья, я пойду к капитану Галиевскому. Поручик Скородинский, — позвал я поручика, вышедшего под освещенную арку, справа из дворца.

— Кто меня зовет? — оборачиваясь, задал вопрос к нам в темноту длинный, изящный поручик.

— Это я, Александр Синегуб!

— А, здравствуйте, поздравляю с благополучным возвращением, — приветствовал он меня, как только я вошел в полосу света.

— Чего уж благополучнее, когда взвод юнкеров потерял. Зря время потеряли и людей! — повторил я. — Черт знает, голова крутом идет; вот что, поручик, останьтесь, пожалуйста, около юнкеров — мне надо явиться к капитану Галиевскому. Черт знает, ведь мы не в школе. Никого из офицеров нет около них. Мало ли какая сволочь начнет им засорять мозги, — попросил я поручика.

— Да, да, Александр Петрович, мне это самому в голову пришло, я и ушел с митинга. — Что, он все еще продолжается?! Безобразие, неужели никто его не догадается разогнать? Ну и правительство! — говорил я. — Удивительно слабое, хотя это понятно.

— Но в конце концов все же договорились, и юнкера обещали остаться, если будет проявлена активность и если информация событий будет отвечать действительности. Правительство обещало, и юнкера теперь расходятся, — сообщал поручик.

— А где начальник школы?

— Его рвут. Сейчас он в Главном штабе. Его правительство назначило комендантом обороны Зимнего дворца, и ему подчинены все, находящиеся в Зимнем дворце силы.

— Да, что вы говорите?! Слава Богу! Теперь я опять начинаю верить, что мы не погубим зря наших юнкеров и что что‑нибудь да вытанцуется у нас. Ну, я бегу к Галиевскому. Где капитан?

— В комендантской комнате, первая лестница наверх, во втором этаже, сейчас же рядом с выходом, — ответил поручик, направляясь в темень двора.

«Броневик есть, а около него ни души», — почему‑то вспомнил я, когда стал подниматься по ступенькам в темный вход. Юнкер связи, нащупав ручку двери, открыл ее. Перед глазами оказался длинный, сравнительно узкий коридор первого этажа.

В коридоре пахло тем запахом, который так присущ стенам казарм.

— Здесь караул помещался до революции, — сообщил юнкер связи, очевидно заметив, что я повел носом.

— А теперь где? — улыбнувшись наблюдательности юнкера, справился я.

— В Портретной галерее. Но часть и здесь. Здесь, от наружных ворот. А здесь налево — патроны выдают, — указал он первую дверь левой стороны.

— Постойте. А нам уже выдали?

— Никак нет. Патронов не хватило! Но теперь новые доставлены и их будут выдавать.

Но вот и капитан Галиевский. Я подошел с докладом.