Сопротивление и покорность

Бонхёффер Дитрих СОПРОТИВЛЕНИЕ И ПОКОРНОСТЬ

Вступительное слово

Четверть века, отделяющая нас от первого русскоязычного издания сборника писем Дитриха Бонхёффера[1], предоставляет богатую пищу для размышления. За прошедший период культурный и интеллектуальный контекст восприятия этого критически важного богословского текста изменился если не радикально, то существенно. Проблемы, стоящие перед сообществом верующих, усложнились, а вместе с ними – и понимание верующими самих себя и своего места в секулярном мире. В этой перспективе пронзительное, пророческое и отрезвляющее свидетельство Бонхёффера обретает новое звучание и раскрывается новыми гранями.

Сегодня есть потребность осмысления пройденного пути, необходимость взглянуть на него спокойно и беспристрастно, дать ему ясную богословскую оценку. Казалось бы, поруганная атеистическим насилием «религия» восторжествовала, разрушенные стены возведены и долги возвращены сторицей, но заполняет ли все это гнетущую и растущую экзистенциальную пустоту? В этом свете Бонхёффер с его одновременно точнейшей богословской интуицией и высочайшими риторическими способностями становится как никогда актуальным вне зависимости от отношения читателя к его богословским идеям, часто спорным, но всегда провоцирующим на самостоятельное мышление. Его опыт свидетельствует о том, что перед лицом тотальных моральных катастроф, подобных беспримесному злу нацизма, конфессиональные привычки и идеологические предрассудки утрачивают значение. Остается только личная христианская ответственность, которую невозможно переложить ни на ближнего, ни на дальнего, ни на традицию, ни на институцию.

Вместе с тем определенная мифологизация Бонхёффера, неизбежная в ходе популяризации его мысли, была связана с идеализацией самой фигуры автора, порой заслоняющей и затемняющей ее напряженность и противоречивость. Письма как наиболее интимные документы позволяют прорваться сквозь слои интерпретаций к раскаленной сердцевине верующей жизни и мысли автора, иногда шокирующей и отклоняющейся весьма далеко от привычного русла христианского богословия. Открытое противостояние злу в его беспримесной форме, каковыми были тоталитарные режимы прошлого столетия, представляет собой высочайший образец активной христианской позиции. Бонхёффер (вслед за Ницше) своим примером разоблачает христианский конформизм, мещанское безразличие и обрядоверие, мягкотелость и теплохладность, ставшие modus vivendi массовой религиозности.

Вопрос остается открытым и насущным: каким должно быть христианское бытие и свидетельство во времена великого перелома, когда почва уходит из-под ног, а все привычное рушится, когда торжествующая, самодовольная и удобная религиозность остается не у дел? В средоточии пустого изобилия, механического морализаторства и сонного безволия обнаруживается, что некоторые люди, имеющие открытую христианскую идентичность, поступают совсем не так, как должны были бы. Еще более поразительно следующее: как часто те, кто не носят на себе высокого имени Христа, проявляют чудеса самопожертвования и совершают великий подвиг служения ближнему. В гуще мира, в центре мировых страданий, в сердце отверженных и униженных обитает Бог. Крест есть высшее и совершеннейшее Откровение Бога. Как Христос совлекается славы и предстает в образе распятого и униженного раба, так и святость проявляется там, где никто не ждет и не предполагает: в предельной удаленности от респектабельности, пышности и возвышенности, в предельно простой повседневной жизни современного человека. Служить Богу – значит быть в самых дальних и бесславных уголках мира и нести его страдания, служить другим до полного самоотвержения, а не находиться в религиозном месте – месте силы и славы. Если бы христианство оставалось исключительно созерцательным и направленным внутрь, пассивным и индифферентным к миру и его страданиям, оно не стало бы закваской, преобразовавшей историю человечества, не смогло бы придать великое достоинство личности и высшую значимость личному свидетельству истины.