Сопротивление (ЛП)

Котёнок. Как делает котёнок? Ему нужно настоящее мяуканье? Не просто «мяу», а настоящий звук. Я сделала так, как он приказал. Мяукала для него, в то время как его пальцы блуждали по моим складкам достаточно долго, чтобы довести меня до оргазма. Я снова замяукала. Это унизительно — издавать звуки животного, пока ты связана и выгнута, но так у меня было что-то, на чём можно было сконцентрироваться. Это не первый раз, когда я получала наслаждение от своего унижения.

— Умница. Такая хорошая девочка. Ты хочешь кончить?

— Да.

— Да, что?

— Да, пожалуйста. Пожалуйста! Боже, позволь мне кончить для тебя.

Свободной рукой он схватил меня за кончики волос и выгнул мою шею так, что я чувствовала вибрацию верёвок на лодыжках.

— Не двигайся. Только мяукай.

Он скользнул пальцем в мой анус, и моё мяуканье превратилось в крик удовольствия. Когда он с силой прижал большой палец к моему клитору, я прекратила дышать. Он двигал пальцем, и я взорвалась. Мышцы моего ануса пульсировали вокруг его пальцев, киска сжималась, а удовольствие вырывалось из моего рта диким стоном, который больше не давал мне сосредоточиться на том, что я должна была продолжать мяукать для него.

Дикон наполовину вытащил из меня палец, а потом снова надавил. Я взорвалась вторым оргазмом, забившись в оковах верёвок. Он не прекращался, снова и снова пронзая моё тело, будто электрическим разрядом. Пальцы на руках сжались добела. Дикон снова сделал это, наклонившись и добавив ещё один палец в мой анус. Моя спина выгнулась с большей силой, а верёвки врезались в рёбра. Для меня больше не существовало времени. Под пальцами этого сумасшедшего ублюдка оргазмы накрывали меня один за другим.

Я открыла глаза и увидела, как он трахал меня своими пальцами. Его лицо было так сосредоточено, словно он сдерживал себя, пока я взорвалась ещё в одном оргазме.

Мне был нужен воздух. Мне нужно было начать соображать. От стольких оргазмов я почти чувствовала боль. Но я не могла пошевелиться. Я собиралась умереть, а потом воскреснуть, чтобы вновь разбиться на тысячи маленьких осколков.

— Хватит, — произнесла я. — Пожалуйста. Остановись.

— Ещё раз, котёнок, — зарычал он. И он не шутил, тут же воплотив свои слова в реальность.

***

Я скользила своей мокрой киской по краю раковины в Вестонвуде, попытавшись оседлать её. Всего четыре прикосновения — я кончила. Ноги напряжены, спина выгнута назад, рот приоткрыт. Зная меньше, чем те вспомнившиеся отрывки, я могу всего лишь моргнуть от удовольствия, которое только что получила.

ГЛАВА 4.

Спустя три года с момента окончания юридической школы Марджи стало скучно. Я терпеть её не могла, но любила за то, что сейчас она сидела в комнате для посетителей в бледно-зелёном костюме и со своей короткой стрижкой боб ярко-красного цвета.

Я даже не успела опустить свой зад в кресло, а она уже произнесла:

— Он жив.

— Насколько всё плохо?

— Он слишком слаб, чтобы говорить. Ты вонзила нож для чистки лошадиных копыт между его рёбер.

— Нож для чистки копыт? Господи… — я не видела никакого смысла в этом, хотя и знала, что мой нож всегда был отлично заточен. Насколько зла я была на него, что позволила себе проткнуть его?

— Лезвие прошло в трёх миллиметрах от его сердца. Ты лишь оцарапала лёгкое. Внуки оценят оставшийся шрам.

— Это была я? Ты уверена?

— Ты позвонила копам и призналась, а когда они прибыли на место преступления, ещё и напала на них.

— Я не… Не может быть! — я была полностью сбита с толку. Зачем мне это нужно было? Я и ранее делала безумные вещи, но ударить Дикона ножом? Это было самое ненормальное дерьмо во всей моей мерзкой жизни! — Где это случилось? Мы не были на Манди Стрит. Не могли там быть.

— В конюшне. Потом ты попыталась перерезать себе горло. Ты правда этого не помнишь?

— По-твоему, я выдумываю?

— Всё, что я говорю, — правда, — она сохраняла строгое выражение лица, боясь обидеть меня.

— Ты не должна представлять меня в суде, если не хочешь, — сказала я. — Я знаю, что тебя от меня воротит.

— Неправда.

— Правда. Ты никогда меня не понимала.

— Это не одно и то же, — ответила Марджи. — Давай посмотрим правде в глаза. Ты сама себя не понимаешь. Разница между нами в том, что я тебя люблю.

Мне нечего было ответить. Я просто сжала челюсть и почувствовала себя упрямым ребёнком, которым всегда была для своей матери.

— Фиона, ты хочешь поговорить об этом? Мне прийти завтра? Или вообще не появляться? Папочка пытается отстранить меня от дела.

— Почему?

— Говорит, я недостаточно опытная. Но на самом деле я не знаю, — она потрясла головой. — Дело в том, что…

Я схватила её руку со стола.

— Моим адвокатом должна быть ты. Не оставляй меня.

— Скажи мне, что произошло. Знаю, ты многого не помнишь, но что между вами двумя было? Он изменил тебе? Ударил? Что побудило тебя вонзить нож?

Я потёрла глаза мягкими бугорками ладоней. Она не понимала нас. Никто бы не понял.

— Клятва Дрейзен, — произнесла я.

— Я — твой адвокат. Всё, что ты говоришь, и так остаётся в рамках конфиденциальности между клиентом и адвокатом.

Я подняла ладонь вверх:

— Ты даёшь клятву или нет?