Сопротивляйся

Чтобы смириться с этим, мне приходится сделать над собой титаническое усилие. Отсутствие у меня прав соваться в ее дела и решать их по-своему еще час назад не стояло так остро, а теперь это становится моей проблемой. Я умею решать проблемы, и эту решу. Если для этого сейчас мне придется прикусить язык, я это сделаю.

– Я могу помочь с помещением. Какая площадь вам нужна? – говорю ей.

– Как помочь? – уточняет она.

Вздохнув, смотрю на фотопортрет одного из актеров-основателей театра.

– Если подходящее помещение есть в фонде городского имущества, мы сдадим его вам со скидкой.

– Большой?

Черт.

Посмотрев на нее, говорю:

– Да, Оля. С большой.

Она смотрит на меня, притихшая.

Я не знаю, какие представления о моих возможностях она имеет, но даже она должна понимать, что достать ей нужное помещение для меня все равно, что сходить поссать.

Третий звонок прерывает наш разговор, заставляя вернуться в зал.

– Мы подумаем… – бормочет, отталкиваясь от стены.

Молчанием сопровождаю тот факт, что думать тут особо не над чем.

Кладу ладонь на ее талию, пока спускаемся в партер. После прогулки наверх ее ладонь холодная. Глядя на сцену, прижимаю ее к своему бедру, чтобы согреть. В моих голубых мечтах эта ладонь отлично согрелась бы на моей ширинке, но даже в двадцать два я не позволял себе такой херни на публике. Во-первых, потому что меня это не вставляет, во-вторых, моя девушка оторвала бы мне яйца за такой маневр.

Улыбаюсь и расслабляюсь до конца спектакля, вспоминая о том, почему мне так нравилось сюда ходить. Здесь людские эмоции достаточно живые, чтобы за этим было интересно наблюдать.

– Куда мы? – спрашивает Оля, когда веду ее к машине, продираясь через ледяной ветер.

– Покажу одно классное место, – открываю для нее пассажирскую дверь своей машины.

– Уже почти восемь, – говорит, посмотрев на меня. – Когда ты должен забрать Мишу?

Протянув руку, я заправляю ей за ухо прядь волос, делая, наконец, то, чего хочу уже три часа подряд, не переставая.

Она отводит глаза, оставаясь все такой же притягательной, как и в тот момент, когда возникла передо мной сегодня. Только теперь я впитываю ее хрупкость, как вампир. Мои умозаключения не развеет даже сгустившиеся вокруг нас сумерки.

– Он не на Луне, – говорю ей. – И меня никто не ставил на счетчик.

– Но мы не можем так напрягать их…

– Будем считать, что я могу. Садись, – подталкиваю ее в салон, забирая из рук букет.

Она сдается и забирается в машину.

Захлопнув дверь, обхожу машину и кладу цветы на заднее сиденье машины, радуясь тому, что давно минули те времена, когда свою первую “Ладу” мне приходилось прогревать пятнадцать минут, и это в том случае, если она вообще завелась после ночи в минус двадцать. Салон “Мерседеса” прогрет автозапуском настолько, что в лицо впиваются иглы.

Толкнув передачу, плавно вливаюсь в вечерний трафик.

Глава 35

Наши дни

Руслан

– И что это значит? – глядя перед собой, требует моя пассажирка.

Заняв парковочное место на стоянке перед своей многоэтажкой, глушу мотор и отвечаю с долей хренового веселья:

– Ты не можешь считать меня настолько тупым.

Привезти ее в свою квартиру под предлогом обещанного сюрприза было бы неповторимой тупостью. Примерно такой же, как пообещать девушке сюрприз, а потом показать ей свой член.

– Может быть, я тебя плохо знаю, – пожимает она плечом.

Очертив глазами ее профиль, чувствую, что она жалеет о сказанном, будто коснулась темы, которая может стать для нас слишком скользкой. Любая тема хранит в себе опасность для нее и для меня, но я готов окунуться в любую, если ей этого захочется.

– Не думаю, что за три года настолько изменился.

– Тебе лучше знать.

– Оля, – вздохнув, киваю на нее подбородком. – Отстегни ремень и выйди из машины.

Стрельнув в меня глазами, выполняет просьбу. Три минуты спустя придерживаю для нее дверь и пропускаю вперед, следом заходя в холл. На ее лице вселенский скепсис, и он заставляет меня улыбаться самому себе, особенно когда подталкиваю ее к лифтам.

Я выбираю семнадцатый, и это примерно две с половиной минуты, которые я посвящаю тому, что разминаю шею и кисть, сбрасывая напряжение в прооперированной руке.

– У тебя здесь что, еще одна квартира?

– Нет.

– Я уже сгораю от любопытства, – фыркает.

Молча следует за мной, когда выходим из лифта и сворачиваем к пожарной лестнице. Два пролета вверх, и я нащупываю в кармане куртки ключи.

– Боже… – слышу за спиной. – Ты серьезно?

– Да, – торможу у двери и, окинув Олю взглядом, велю. – Застегнись.

– Черт… – шепчет, принимаясь за пуговицы на своей шубе.

Я делаю то же самое. Застегиваю куртку под самое горло и открываю дверь, ведущую на крышу. Мы собираемся далеко не в космос, но уличная температура здесь ощущается гораздо острее, чем внизу, да и ветер тоже.

Он свистит со всех сторон, и поначалу это может дезориентировать.

Держась за спиной, Оля хватается за мою куртку и тормозит, когда делаем не больше трех совместных шагов.

– Чернышов… – ее голос похож на тонкий визг. – Я не пойду… я назад…

Смеясь, захожу ей за спину и обнимаю, прижимая к себе одеревеневшее тело.