Сопротивляйся

Прежде чем успеваю включить башку и проанализировать, она говорит:

– Я отказалась.

Выпрямляюсь, разворачивая ее лицом к себе.

Она кусает губы, хмурится и поднимает на меня серьезные серые глаза.

У нас все устроено так, что деньги зарабатываю я. Для меня это в принципе нормально, у меня дохрена амбиций, и я вижу свои перспективы, плюс ко всему, она год назад окончила универ. Когда перевез ее к себе с концами, понимал, что беру за нее ответственность, но я готов носом землю рыть, чтобы она жила со мной. Она это знает. И знает, к чему я стремлюсь. Тем не менее, ей сделали сказочное предложение, судя по всему, вряд ли во Внешторге делают другие, поэтому спрашиваю:

– Почему?

– Потому что там график ненормированный, – отвечает. – И командировки постоянные. Я отказалась… я… если твои командировки помножить на мои, что это будет? – смотрит на меня испытующе.

– Судя по всему, херня полная… – смотрю на нее сверху вниз.

– Вот и я о том же… мы просто… мне кажется, мы тогда…

– Что? – изучаю ее исподлобья.

– Разойдемся в разные стороны…

– Это маловероятно.

– Я все равно уже отказалась.

– Я не буду тебя за это ругать.

– Кому-то из нас нужно уступить, понимаешь? – продолжает она.

– Мудро.

– Ты не согласен? – сверлит меня глазами.

Я согласен. Мы оба понимаем, что я уступить не могу. Я там, где хотел быть. Греб туда против течения последние три года. Мне нужна ее поддержка. Самая элементарная. Чтобы она была рядом, когда я возвращаюсь домой, выжатый и высушенный, как зомби.

Я не просил ее делать этот выбор, она сделала его сама. Проблема в том, что я не оставил ей его. Интуитивно зная, что именно так она и поступит, просто позволил этому случиться.

– Согласен, – констатирую.

Глава 67

Наши дни. Руслан

Четыре дня спустя…

– Руслан Робертович, приехали… – тактично откашливается Боря.

Тряхнув головой, я разгоняю блуждающие воспоминания.

От них на время в ушах образовался вакуум. В ушах и вокруг меня. Будто я минут на двадцать остался один во вселенной. Так лучше, если нужно “побыть одному”. Выключиться на время, чтобы не перегреться. Ощущение соответствует состоянию моей души, если она у меня есть, но сейчас мне так даже лучше. Одному.

– Я скоро, – говорю Боре, толкая пассажирскую дверь.

Яркое утреннее солнце бьет по глазам.

Щурюсь, и это движение мышц отдается стуком в висках.

Снова трясу головой, чтобы избавиться от навязчивой боли.

У дома моих “родственников” напротив каменного забора вижу “ауди” Романова. Четыре дня назад я принял от него звонок с вопросом: “Что у вас там, твою мать, происходит?!”, – и мое настроение было заряжено достаточным минусом, чтобы дать ему необыкновенно исчерпывающий ответ. Я сказал, что он знал бы больше, если бы звонил своей сестре чаще, чем раз в два месяца. Насколько я понял, его это задело, но разбираться с внутренними проблемами я предложил ему самостоятельно.

Калитка не заперта.

Прохожу через двор, глядя на кирпичную плитку под своими ногами.

Сухая и теплая погода последних дней добила последний снег, но я замечаю это только сейчас. Что в городе сменилось время года. Не календарно, а по факту, но весенний воздух ощущаю без реакции. Реакция у меня в последние дни атрофировалась. Двигаюсь я тоже почти на автомате. И живу тоже. Херня, которую не могу себе позволить, потому что, войдя в дом, вижу угрюмое, сонное лицо Мишани.

– Па… – сидя на стуле у входной двери, он клюет носом и натягивает на ногу ботинок. – Я уже поел…

Я вижу его впервые за эти дни, но раньше прийти не мог. Ищу на детском лице признаки обиды, но вижу только сосредоточенность, с которой он завязывает себе шнурки.

Из кухни вылетает его бабушка. Вскользь отмечаю, что она более растрепанная, чем обычно, и в целом немного помятая. За ней появляется Романов, пряча руки в карманах джинсов.

– Давай одевайся, – говорю сыну, снимая с вешалки его куртку.

– Доброе утро, – Галина Владимировна смотрит на меня волком.

– Доброе, – протягиваю сыну куртку.

Все новости я транслирую сюда через шурина. В основном промежуточные, чтобы не перегружать им всем мозги. И себе тоже.

Миша путается в рукаве.

Придерживаю куртку за капюшон, помогая ему найти “дырку”. Через заднюю дверь в противоположном конце коридора в дом заходит тесть. У него в руке свернутая газета, очевидно, свежая местная пресса, на лице хмурая задумчивость.

– Здравствуй, Руслан, – кивает мне оттуда.

Отвечаю ему рассеянным кивком.

– Руслан, послушай, – начинает его супруга. – Я не понимаю, почему Миша не может остаться здесь, у нас. Ты занят целый день. Зачем дергать ребенка?

– Он поедет со мной, – отвечаю ей.

– Но Миша же не может до ночи сидеть в детском саду…

– Он не будет там сидеть.

– А кто за ним присмотрит?

– Побудет со мной в мэрии, – отвечаю ей.

– В мэрии?! – восклицает. – У меня отпуск, у Андрея Михайловича свободного времени тоже хватает, Миша может остаться у нас…

Не имея желания продолжать этот бессмысленный спор, повторяю:

– Он поедет со мной.

– Но зачем это нужно? – продолжаю слушать я. – Неизвестно, когда Оля…