Сопроводитель

Анна, как оказалось, была девушкой хозяйственной и умелой, даром, что дочь генерала. С утюгом управлялась на удивление споро, так что брюки быстро приняли вполне приличный вид. Теперь в них можно было и на светский раут сходить, кусочек-другой еды украсть.

Кстати, о еде. Я вдруг вспомнил, что не особенно придерживаюсь легенды о себе, как о воре, у которого три дня маковой росинки во рту не было. Поэтому, натянув брюки, решил слегка подправить положение.

– Ну, Аня, – сказал я, – за сердечный прием тебе сердечное спасибо. А теперь, если не жалко, расскажи, как вашу кухню найти. Я, все-таки, кушать хочу.

– Ах, да, – сказала она рассеянно. – Ты же голодный. Только зачем тебе на кухню? По дому милиция ходит. Давай, лучше я спущусь и принесу что-нибудь перекусить. Я недолго.

Встала и ушла. Бедрами при этом виляла еще сильней, чем раньше. Ну, очень хочет затащить меня в постель. Наверное, на перекурах во время перемен наслушалась наполовину выдуманных откровений своих одноклассниц, на которые они так щедры, когда уединяются, пусть даже и в женском туалете, и теперь страстно желала потерять девственность. С первым попавшимся мужиком. Только я не совсем понимал, при чем здесь я. Вокруг была куча куда более мускулистых охранников как раз того типа, который ей, судя по многочисленным фотографиям, развешанным по стенам, нравился. Или дело в романтике? В возможности рассказать, что переспала с мужиком, влезшим к ней через балкон, чем, наверное, мало кто из товарок мог похвастаться? Очень может быть.

Я встал и на всякий случай направился на привычное место – в ванную. Кто знает – вдруг генералу или многочисленным типам из охраны придет в голову счастливая мысль проверить комнату дочери в ее отсутствие. Конечно, могут возникнуть осложнения, если им приспичит в туалет и они вдруг обнаружат, что тот заперт изнутри, а генеральскую дочь в это самое время задерживает внизу многочисленная прислуга. Но о таком варианте я старался попросту не думать, устроился на почти родном унитазе и отхлебнул из бокала. На сей раз в нем кое-что еще оставалось, а значит, он не был бесполезен.

Путь на кухню – или куда там? – и обратно занял у Анюты минут десять. Я, честно говоря, заколебался сидеть на унитазе, тем более, что водка закончилась, а выйти и пополнить ее запасы я не решался. Во-первых, конспирация, так конспирация, а во-вторых, у меня уже начала смазываться картинка перед глазами и я чувствовал, что, приняв еще порцию без закуски, окосею. Но мне предстояло провернуть в этом доме тонкую операцию, а они, насколько я знал, по пьяной лавочке не проворачиваются.

Дверь, наконец, хлопнула, раздались два шага, потом все стихло. Я встал с унитаза и осторожно выглянул наружу. Там действительно стояла Анна и непонятливо вертела из стороны в сторону головой. Я вышел к ней, и она улыбнулась.

– А я тебя потеряла. Вот, – и протянула мне поднос, на котором дымилась громадная тарель картофельного пюре и штук с десяток котлет.

– Запивать, думаю, будем коктейлями?

– Да я бы, собственно, не отказался, – осторожно сказал я. – Но работа прежде всего. Я, видишь ли, все-таки вор…

– Ты же говорил, что тебе только еду надо? – удивилась она.

– Стоило из-за одной жратвы столько нервов тратить, – недовольно буркнул я. – Мне же с этого визита и навар какой-никакой поиметь надо.

– А-а, поняла, – кивнула она, прошла к своей кровати и поставила на тумбочку поднос. Потом открыла дверцу, достала бутылку «Абсолюта» и поставила рядом. – Я знаю, куда тебе надо. Давай выпьем, покушаем, я тебе расскажу, как туда добраться, и ты пойдешь.

Я подумал и кивнул. Гулять – так гулять. В самом деле, что я теряю? Ну, выпью еще граммов сто-двести, так ведь под царскую закуску. И действительно смогу выведать у моей хозяйки, как кратчайшим путем добраться до ее папаши.

Она закрыла дверь, я вытащил тумбочку и поставил ее перед кроватью. Совершенная идиллия во французском стиле. Он и Она сидят на кровати, выпивают и закусывают. Правда, и у Него, и у Нее совершенно определенные интересы, к любви никакого отношения не имеющие.

Через полчаса такой идиллии Анюта почти добилась своего. Не смотря на всю мою стойкость и многочисленные обещания самому себе никаких сексуальных поползновений в ее отношении не предпринимать, я оказался поверженным на обе лопатки, причем уже без рубашки. Впрочем, свое себе обещание я сдержал: с моей стороны ни намеков не было, ни действий. Всю инициативу взяла в свои маленькие ловкие ручки хозяйка.

Еще через полчаса мы лежали в постели в совершенной темноте и в не менее полном неглиже, и она, расслабленно прижимаясь ко мне, медленно вещала:

– Комната отца находится на третьем этаже, в Западной смотровой башне. У него там и кабинет, и спальня. Кабинет наверху, над спальней. Туда поднимаются по лестнице. В нем штук пять сейфов, но тебе нужен только один – золотистого цвета, размером с холодильник. Там деньги, драгоценности и ценные бумаги. Унесешь – тебе до конца жизни хватит, и детям твоим останется, и внукам. У тебя отмычки-то есть?

– Конечно, – соврал я, рассеянно дернув головой.