Сор из избы

Пал Палыч хотел поделиться с Галкиным своими опасениями: выговор за баню до сих пор висел на нем. Но Галкин будто мотылек-однодневка без будущего и прошлого радовался пустяку при дороге, озирался с жадным интересом и печали не ведал.

— Это моторный? — спрашивал, увидев сбоку от дороги одинокий склад для сырья с козловым краном и поросший бурьяном кирпичный цоколь, брошенный при царе Горохе.

Пал Палыч махнул рукой, дескать, шагай, там видно будет. Завод выпускал продукцию и расширялся, осваивались пустыри, забивались колышки. Не так торжественно, как раньше, без музыки и речей. Пал Палыч помнил другие времена, масштаб, кубы, объемы, вал, когда каждый новый цех ступенькой уходил ввысь, как кривая роста индустрии.

— Сапоги бы надо захватить, горе луковое! — спохватился Пал Палыч, очнувшись от воспоминаний в ста метрах от Галкина — легок на ногу был новый помощник директора.

— Зачем? — беззаботно откликнулся тот. Галкин сел и стал снимать полуботинки, намереваясь по лужам шагать босиком.

Пал Палыч топтался рядом. Босым шагать по стройке ему не приходилось.

Галкин сознавал, что попал «из грязи в князи» и не может тягаться с Глыбовским или Пал Палычем: они были образованней его. Это злило и заставляло выделывать всякие глупости…

На взгорке среди чахлых берез чумазый бульдозер толкал ищу глины. Галкин сошел с бетона и ступил голой ногой в грязь. Пал Палыч культурно скакал с кочки на кочку, размахивая портфелем и оглядываясь назад, в надежде на попутную машину. Его раздражало бездорожье.

— Гладко на бумаге, — язвительно сказал Галкин, а здесь овраги…

Ни на что другое он и не рассчитывал. Глыбовский дороги заводу строить не станет, не в его методе. А много ли ума надо, чтобы грести под себя? Моторный, конечно, нужен заводу, а еще нужней он Глыбовскому, потому что со своей первоочередной стройкой Глыбовский и сам первый в очереди, за славой и почетом.

Галкин нагнал грузовик с бетоном, севший на брюхо. Из распахнутой настежь дверцы кабины вывалился водитель, присел, заглядывая под кузов. Елозили на глине еще пять или шесть самосвалов. Бетона — пропасть! Пал Палыч завистливо вздыхал, забравшись на кочку. «Нам бы так, на сепарацию!»

Глыбовскому, конечно, нелегко, думал Галкин, обходя грузовик, стрелявший дымом и комками глины из-под колес. Жалуется он на нехватку людей недаром. А у кого они в достатке, люди-то, у Пал Палыча на сепарации? Строителей не хватает везде, и Глыбовский спекулирует первоочередностью, отнимая последнее. Его исключительность выходила боком всем в округе. Брать не числом, а умением Глыбовский не хотел, да и не умел, наверное, не старался. Рисковать ему ни к чему, шел наверняка: ставил два человека там, где один справится, если постарается. Материалы тоже не жалел, брал за горло поставщиков своей первоочередностью и исключительностью…

— Галкин, — кричал сзади Пал Палыч, — министр тебе кем приходится?

— Тем же, кем и вам! — огрызался Галкин.

— Все переиначишь? — спрашивал Пал Палыч, запыхавшись.

— Все!

Угадав скрытые пружины поведения Глыбовского, Галкин, как всякий новичок, полный сил и желаний, мечтал раскрыть людям глаза на художества карьериста и перестраховщика, а после все само переменится. Глыбовскому дадут по шапке или заставят работать.

Пал Палыч руками замахал: на месте Глыбовского всякий культурный человек действовал бы точно так же, то есть греб под себя. Иначе голову снимут. Моторный цех позарез нужен.

Галкин чертыхался и жалел, что ввязался в эту стройканитель. Но заметил вдруг, что Пал Палыч глядит на него с благодарностью, хотя и украдкой, стараясь скрыть свои чувства.

— Не понравился, значит, Глыбовский?

— Нет! С какой стати?! — возмутился Галкин. Он заранее переживал за сепарацию и очистку.

Пал Палыч сиял. Глыбовский ему тоже не нравился. Старик сел на кочку и стал расшнуровывать ботинки, из солидарности с Галкиным. Дальше они шли босиком, бок о бок. Впервые в жизни Пал Палыча сравнивали с Глыбовским, и сравнение оказалось не в пользу знаменитости в строительном мире. В глазах Галкина все перевесила преданность идее очистки, через нее Пал Палыч страдал и ничего не нажил, кроме флюсов и двух выговоров в приказе, оставшись на всю жизнь, по сути, рядовым… А ведь какие надежды подавал, какие планы строил!

К моторному они пришли, порядком вымотавшись. Встали, задрав головы, перед парадным строем выставленных по отвесу железобетонных опор под кровлю цеха. Пал Палыч насчитал двенадцать пролетов и сбился со счета. Монтажники в брезентовых робах с широкими страховочными поясами копошились внизу.

К строительным вагончикам бригады бетонщиков Куделенского насыпана дорожка, прямая и аккуратная, как в городском саду. Вагончики тоже как в парке: свежекрашеные, веселенькие, тесаные крылечки, трубы над крышей.

— Хозяева! — пояснил босой Пал Палыч. — Все имеют! Не то что мы…