Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ

Большую часть 1433 года Жиль провёл в своих владениях. Военные дела заботили его всё меньше. Зато много времени поглощали имущественные проблемы. Нужно было разделить земли и доходы с братом Рене, который достиг совершеннолетия. Вокруг родительского наследства шёл долгий спор. Рене требовал выделить ему изрядную часть семейных владений с суммарным доходом более 12 тысяч ливров. Жиль серьёзно урезал его аппетиты. Из всего желаемого младшему достались лишь сеньория Ла Сюз и несколько небольших поместий с доходом около 3 тысяч ливров в год. Если старший брат скончается бездетным, Рене де Ла Сюз сможет получить фамилию Рэ и всё, что к ней причитается. Пока же ему приходится довольствоваться тем, что выделил Жиль. В двух важнейших замках, которые по договору отходят Рене, – Лоро-Ботеро и Буэне, – его старший брат ещё на три года сохраняет право держать свои гарнизоны. Решение о разделе было оглашено 25 января 1434 года перед герцогским судом в Нанте, как того требовал обычай.

В марте 1434 года англичане, захватив Сен-Селерен, начали осаду Силье. Жилю де Рэ пришлось вернуться в армию. Иначе семья не простила бы ему бездействия. Осаждённая крепость была наследственным владением второй жены Жана де Краона, Анны де Силье. Французские войска возглавил коннетабль Ришмон, полностью восстановивший к тому времени своё положение при дворе. Авангардом армии командовали маршалы Франции Пьер де Рошфор и Жиль де Рэ. С основными силами шли отряды Амбруаза де Лоре и нового королевского фаворита, Карла Анжуйского.

Впрочем, до вооружённого столкновения на этот раз дело не дошло. Французская армия остановилась напротив укреплённой позиции англичан, однако атаковать не спешила. Командовавший британцами Фастольф, выждав некоторое время, увёл войска с поля боя. Английский лис знал, что делает. Усыпив подозрительность французов притворным отступлением, его войска внезапной ночной атакой захватили крепость. Ришмон был в ярости… Снова, как в сражении при Сен-Жак-де-Бёвроне, британцы обвели его вокруг пальца, превратив верную победу в бесславное поражение.

Жиль вернулся домой с печальным известием: Бедфорд, желая вознаградить Фастольфа за победу, подарил ему захваченную крепость и окрестные земли, находившиеся до того в собственности у Анны де Силье. Стоит ли удивляться, что после этого похода Жиль окончательно теряет интерес к военной службе. Две следующие кампании – у Грансе и Лана – он ведёт вяло и безынициативно. Собственно даже не ведёт, а обеспечивает финансами. Командование войсками Жиль поручает младшему брату – Рене де Ла Сюзу. Тот с задачей явно не справляется. Грансе сдаётся войскам герцога Бургундского, под Ланом успехи французов тоже не впечатляют.

Историки часто объясняют эти неудачи недостатком сил и средств. Рассказывают о том, какие трудности были у Жиля в тот момент с деньгами. Однако если копнуть поглубже и сравнить траты на войну с другими статьями его расходов, станет ясно: безденежье маршала носило в тот момент не абсолютный, а относительный характер. Именно в этот период началось его увлечение алхимией – занятием по тем временам весьма дорогостоящим. Кроме того, маршал совершает длительную поездку в Пуатье, где становится почётным каноником церкви Сент-Илер и обзаводится собственной капеллой. Несколько месяцев Жиль де Рэ живёт в Орлеане, где в годовщину снятия блокады проходит премьера оплаченной маршалом «Орлеанской мистерии» – грандиозного театрального представления, которое обойдётся в сумму от 80 до 100 тысяч золотых экю!

Всё это позволяет утверждать, что деньги у Жиля в тот момент были. Отсутствовало лишь желание тратить их на войну с бургундцами! Интриги никогда не были сильной стороной маршала, но общий расклад политических сил он представлял неплохо. И понимал, что мир между Карлом VII и Филиппом Добрым – вопрос нескольких месяцев. При его заключении король пойдёт на все возможные уступки герцогу. Так стоит ли сейчас напрягать силы в борьбе за крепости, которые и без того вернутся под власть короны? И есть ли разница, кому из французских герцогов они в то время будут принадлежать?

Собственно, так оно и случилось… 10 сентября 1435 года Филипп Бургундский и Карл VII подписали договор в Аррасе. Возвращение герцога под родные знамёна обошлось королю недешево: вплоть до смерти Филиппа Доброго все его владения объявлялись независимыми от французской монархии, а сам «великий правитель Запада» полностью освобождался от вассальных обязанностей по отношению к Карлу VII. С этого момента Филипп Добрый считался не подданным, а союзником французского короля. Однако двор вскоре заполнился бургундскими ставленниками – не только чуждыми, но зачастую и откровенно враждебными всем тем, кто служил дофину Карлу в годы его изгнания.