Соратник Петра Великого. История жизни и деятельности Томы Кантакузино в письмах и документах

Суровый, неприветливый для южан климат севера, а также тяжелый физический труд подрывали силы и здоровье войск, занятых в строительстве. Т. Кантакузино в своих донесениях на имя князя А. Д. Меншикова сообщал: «Больных вельми умножилось, как изволите ваша высококняжеская светлость в рапорте усмотреть, и завсегда, что день, больше прибавляется. И работа вельми трудная, и что далее, то земля жесточает разов в десять и пятнадцать. Ломом ударить, малую штуку земли отобъет, и каждой слой выкопывают дней в 12 и больше. А ныне за умножением больных и в 16 дней и едва один слой выкопать можно. А мерою один слой в вышину в 1/2 аршина. И выкопали слоев в полках иньших <одних. – В.Ц.> по 5, а в других по 6…»[261]

Потери личного состава достигали ужасающих рамеров. Только в драгунских полках спустя месяц со дня начала работ болен был 741 человек[262].

Еще трагичнее была ситуация в казачьих полках. По сведениям на 21 июля 1721 г., представленным Томой Кантакузино князю А. Д. Меншикову, больных было 3 992 и умерших – 493 казака[263]. Такое положение вещей сохранялось до наступления холодов в сентябре, когда земляные работы были приостановлены, а войска распределены по зимним квартирам.

Новоприбывшие части были «оставлены зимовать на канальной работе», остатки же первой половины корпуса были расквартированы в Вологодской, Тверской и Новгородской провинции[264].

C весны до начала сентября 1721 г. было вынуто в общей сложности 72,5 тыс. кубических саженей земли[265]. Из этого количества казаки десяти гетманских полков извлекли 32,754 тыс. кубических саженей, казаки украинских слободских полков – 4,8 тыс. кубических саженей, рядовые десяти драгунских полков – 34,977 тыс. кубических саженей. При этом следует отметить, что казаки слободских полков прибыли к канальной работе на месяц позже остальных.

Об уровне производительности труда на рытье Ладожского канала красноречиво говорят следующие цифры. По данным на на 24 июня 1721 г., подрядчики силами вольнонаемных вынули 5 351 куб. сажень земли, в то время как драгуны и казаки – 36 111 куб. саженей. На 17 июля 1721 г., в разгар сезонных работ, подрядчики вынули 11 862 куб. сажени земли, тогда как драгуны и казаки – 63 602 куб. сажени. В среднем на одного казака выходило выработки 3,1 куб. сажени земли.

Тяготы походной жизни в полной мере отражались на здоровье и самочувствии как рядовых солдат, так и их командиров. Не был исключением и Т. Кантакузино. Еще в пути с Украины в Москву он занемог и вынужден был задержаться в первопрестольной на несколько дней «пока за помощью Божией от болезни не свободился»[266].

Очевидно граф переоценил возможности и резервы своего организма, поскольку по истечении полутора месяцев он вновь занемог и по совету докторов не покидал дома, принимая медикаменты и соблюдая диету[267].

Частые разъезды между Санкт-Петербургом и Ладогой, суровый климат и многочисленные заботы о строительстве канала не способствовавли укреплению здоровья. Развязка наступила 22 декабря 1721 г.

Находясь в пути из Санкт-Петербурга в Москву вместе с детьми Д. К. Кантемира, Тома Кантакузино, не доезжая 70 верст до Устюжны Железопольской, остановился в дерене Трухнове. Там с ним случился удар, от которого по истечении трех часов генерал-майор отошел в мир иной[268].

В тот же день тело Т. Кантакузино было перевезено в Устюжну и поставлено в местной церкви «до долшего <дальнейшего. – В.Ц.> его императорского величества указу»[269].

Распоряжение Петра I о перевозе останков графа в Москву и захоронении было отдано только в первых числах января 1722 г. Согласно ему «в провожание тела покойного генерала-маеора Кантакузина» из Устюжны были отправлены «Володимирского драгунского полку капрал и драгун 12 человек», которые прибыли в Москву 16 января[270].

Отпевание Т. Кантакузино состоялось 22 января. Скорбную церемонию похорон, скрупулезно, не упуская многочисленных деталей, описал камер-юнкер Ф.-В. Берхгольц, очевидец и участник этих событий: «22-го января 1722 года… Посля обеда, часа в четыре, его высочество поехал с графом Кинским[271] <посол австрийского императора при российском дворе. – В.Ц.> в дом покойного генерала Кантакузина, который скоропостижно умер по дороге между Петербургом и Москвою и котораго в этот день хоронили…

Его Величество <Петр I. – В.Ц.> очень сожалеет о нем <Т. Кантакузино. – В.Ц.>, и еще сегодня в его доме говорил его высочеству <герцогу Карлу-Фридриху Голштейн-Готторбскому. – В.Ц.>, что он был храбрый, отличный солдат и вернейший из всех валахов, перешедших к нему в подданство…

Умерший был греческаго исповедания и погребался, следовательно, по здешнему обряду.