Соратники Иегу

— Письмо от госпожи Бонапарт.

— Хорошо, давайте сюда! — сказал первый консул, поспешно вставая.

Он чуть не вырвал письмо из рук Бурьенна.

— А для меня ничего нет? — спросил Ролан.

— Ничего.

— Странно! — удивился молодой человек.

Взошла луна, и при ярком свете ее — в Италии она особенно прекрасна — Бонапарт без труда разбирал письмо.

При чтении первых двух страниц лицо его было ясно и безмятежно. Бонапарт обожал свою жену; письма, опубликованные впоследствии королевой Гортензией, служат тому неоспоримым доказательством. Чувства, волновавшие Бонапарта, Ролан пытался угадать по выражению его лица.

Но когда Бонапарт подошел к концу письма, чело его омрачилось, брови нахмурились, и он украдкой бросил взгляд на Ролана.

— О! — заметил молодой человек. — Очевидно, речь идет обо мне. Бонапарт продолжал читать и ничего не отвечал.

Окончив чтение, он сложил письмо и спрятал в боковой карман сюртука, затем повернулся к Бурьенну.

— Хорошо, — сказал он, — мы скоро вернемся. Вероятно, я отправлю курьера. Подожди меня и очини перья.

Отвесив поклон, секретарь повернул обратно по дороге в Кивассо.

Тут Бонапарт подошел к Ролану и положил ему руку на плечо.

— Мне положительно не везет, когда я собираюсь кого-нибудь женить, — усмехнулся он.

— А что случилось? — спросил Ролан.

— Свадьба твоей сестры расстроилась.

— Она отказала?

— Нет, не она.

— Как не она? Неужели лорд Тенли?!

— Да.

— Возможно ли? Он отверг мою сестру, после того как просил ее руки у меня, у моей матери, у вас, у нее самой?!

— Постой, не приходи в ярость! Попытайся разобраться, не кроется ли здесь какая-то тайна.

— Не вижу никакой тайны, это просто оскорбление.

— О! Узнаю твой буйный нрав. Теперь мне понятно, почему ни твоя мать, ни сестра не решились тебе написать. Но Жозефина нашла, что дело это важное и тебе следует о нем знать. Поэтому она сообщила мне эту новость и просила известить тебя, если я сочту уместным. Как видишь, я не колебался.

— Благодарю от всей души, генерал… А лорд Тенли объяснил причину отказа?

— Объяснил, но совершенно неубедительно.

— В чем же дело?

— Это не может быть истинной причиной.

— Почему?

— Стоит взглянуть на него и поговорить с ним пять минут, чтобы в этом убедиться.

— Но что же он сказал, в конце концов, почему взял назад данное им слово?

— Сказал, что твоя сестра не настолько богата, как он предполагал. Ролан разразился нервным смехом, свидетельствующим о крайнем раздражении.

— О! — вскричал он. — Ведь я первым делом предупредил его об этом.

— О чем?

— Что у моей сестры нет ни су. Разве мы, дети республиканских генералов, можем быть богаты?

— И что же он ответил?

— Что он достаточно богат и его денег хватит на двоих.

— Вот видишь, значит, причина отказа вовсе не в этом.

— Но согласитесь, что ваш адъютант не может стерпеть оскорбления, нанесенного его сестре, и не призвать обидчика к ответу!

— В подобных случаях, дорогой Ролан, человек, считающий себя оскорбленным, должен сам взвесить все за и против.

— Как вы полагаете, генерал, через сколько дней произойдет решающее сражение?

Бонапарт задумался.

— Недели через две или три, — ответил он.

— Генерал, прошу дать мне отпуск на две недели.

— С одним условием.

— С каким?

— По дороге ты заедешь в Бурк и узнаешь у сестры истинную причину разрыва.

— Я как раз намеревался это сделать.

— Тогда нельзя терять времени.

— Как видите, я не теряю ни минуты, — ответил молодой человек, собираясь уходить.

— Постой, постой! Ты возьмешься доставить в Париж мои депеши?

— Понимаю: я тот самый курьер, о котором вы только что говорили Бурьенну.

— Вот именно.

— Тогда пойдемте.

— Погоди. Те молодые люди, которых ты арестовал…

— Соратники Иегу?

— Да… Так вот, все они вроде бы происходят из знатных семейств, это скорее фанатики, нежели преступники. Кажется, твоя мать, выступая свидетельницей на процессе, стала жертвой хитрых козней судьи и считает себя виновницей их сурового приговора.

— Это возможно. Матушка, как вам известно, подверглась нападению разбойников и разглядела лицо их главаря.

— Теперь твоя мать через посредство Жозефины умоляет меня помиловать несчастных безумцев; это ее подлинные слова. Они подали кассационную жалобу. Ты приедешь в Париж раньше, чем кассация будет отклонена, и если сочтешь нужным, прикажешь от моего имени министру юстиции отсрочить приговор. Когда ты вернешься, мы решим окончательно, что можно сделать.

— Благодарю, генерал. Нет ли у вас других поручений?

— Нет. Только не забывай о нашем последнем разговоре.

— Насчет чего?

— Насчет твоей женитьбы.

LII. СУД

— Ну, я отвечу вам так же, как вы сами сказали только что: мы поговорим об этом по возвращении, если мне суждено вернуться.

— Черт возьми! — воскликнул Бонапарт. — За тебя я спокоен: ты убьешь и этого, как убил уже скольких других. Должен признаться, однако, что его смерть огорчит меня.

— Если вы так сожалеете о нем, генерал, пусть я буду убит.

— Не вздумай натворить глупостей, сумасброд! — оборвал его первый консул и тут же прибавил: — О тебе я буду жалеть гораздо больше.