Соратники Иегу

— Я же сказала, что видела тебя и знала, зачем ты едешь.

— Тогда ответь мне.

— Не отвлекай меня от мыслей о Господе и о нем, Ролан; я все написала, прочти письмо.

Ролан засунул руку под подушку, все еще убежденный, что сестра говорит в бреду.

К его удивлению, он нащупал бумагу и вытащил письмо.

На конверте стояла надпись:

«Ролану, который приедет завтра».

Он подошел к ночнику, чтобы легче разобрать почерк. Письмо было помечено вчерашним числом, одиннадцатью часами вечера. Ролан прочел:

«Брат мой, мы оба должны простить друг другу тяжкую вину…»

Ролан бросил взгляд на сестру: она лежала неподвижно. Он продолжал читать:

«Я любила Шарля де Сент-Эрмина, больше того, он был моим любовником…»

— О, он должен умереть! — пробормотал молодой человек сквозь зубы.

— Он умер, — проговорила Амели.

Ролан вздрогнул от удивления: сестра ответила на его слова, произнесенные так тихо, что он сам едва расслышал их. Он перевел глаза на письмо:

«Брачный союз был немыслим между сестрой Ролана де Монтревеля и главой Соратников Иегу; то была страшная тайна, я не смела открыть ее никому, и она разрывала мне сердце.

Только один человек должен был узнать ее, и я открылась ему: это был сэр Джон Тенли.

Да благословит Бог этого благородного человека, который обещал мне расторгнуть нашу помолвку и сдержал слово!

Пусть жизнь лорда Тенли будет для тебя священной, Ролан! Это единственный друг, разделивший мои страдания, единственный человек, чьи слезы смешались с моими.

Я любила Шарля де Сент-Эрмина, я была его любовницей — вот страшный грех, и ты должен мне простить его!

Но зато ты стал виновником его смерти — вот тяжкое преступление, которое я тебе прощаю!

Теперь молю тебя, приезжай скорее, Ролан, ибо я не вправе умереть до твоего приезда.

Умереть — значит увидеть его, умереть — значит соединиться с ним, чтобы не расставаться никогда. Я счастлива, что умираю».

Почерк был четким и ясным, письмо было явно написано не в бреду, а в полном сознании.

Ролан перечел его дважды и, потрясенный, застыл на месте, задыхаясь, не в силах вымолвить ни слова; но в конце концов жалость взяла верх над гневом. Он подошел к Амели, положил руку ей на плечо и ласково произнес:

— Сестра, я тебя прощаю.

Легкая дрожь пробежала по телу умирающей.

— А теперь, — проговорила она, — приведи матушку, я хочу умереть у нее на руках.

Ролан подошел к двери и позвал г-жу де Монтревель. Она ждала в своей комнате, распахнув двери, и тут же поспешила войти.

— Есть что-нибудь новое? — с тревогой спросила он.

— Ничего, — ответил Ролан, — только Амели хочет умереть на ваших руках.

Госпожа де Монтревель вошла и упала на колени у постели дочери.

И тогда Амели, словно чья-то неведомая сила сняла путы, приковавшие ее к смертному ложу, медленно приподнялась, протянула руку и вложила ее в руки матери.

— Матушка, — промолвила она, — вы дали мне жизнь и вы же отняли ее у меня. Да благословит вас Бог; это лучшее, что могла сделать любящая мать, ибо вашей дочери не суждено было обрести счастье на этом свете.

Потом, когда Ролан преклонил колена с противоположной стороны кровати, она протянула ему другую руку.

— Мы оба простили друг друга, брат мой, — прошептала она.

— Да, моя бедная Амели, — ответил Ролан, — и я надеюсь, простили от всего сердца.

— Мне осталось обратиться к тебе с последней просьбой.

— Какой?

— Не забудь, что лорд Тенли был моим лучшим другом.

— Будь спокойна, — заверил ее Ролан, — жизнь лорда Тенли для меня священна.

Амели вздохнула с облегчением.

Потом ровным голосом, становившимся все тише и слабее, она прошептала:

— Прощай, Ролан! Прощайте, матушка. Поцелуйте за меня Эдуарда.

Вдруг из глубины ее души вырвался крик, в котором слышалось больше радости, чем страдания:

— Я здесь, Шарль, я иду к тебе!

И девушка упала на ложе, судорожным движением воздела обе руки к небу и скрестила их на груди.

Ролан и г-жа де Монтревель поднялись с колен и склонились над изголовьем с обеих сторон.