Соратницы

— Позвольте отвести вас в ваши покои?

— Ни в коем случае, — категорично отрезала ее величество и решительно направилась к одному из подвальных окон.

Секреты потайных ходов замка Элайн она изучила не хуже сына.

— У Доры еще никого нет, — прозвенел голосок древня, пока зеленый снаряд стремительно мчал тесно прижатых друг к другу женщин по полутемным тоннелям.

Полупрозрачные стенки странного кокона позволяли разглядеть лишь мелькание светлых пятен, сливающихся в одно, но пошевелиться или поговорить путницы не имели никакой возможности. Однако Фанья все же умудрилась пробормотать кадетке на ухо:

— Ты сказала ей не всю правду.

Бет только строптиво фыркнула: она сообщила королеве все, о чем знала точно, а свои догадки и домыслы в таких случаях лучше держать при себе.

Но когда зеленый путь поставил их в уголке пещеры, знакомой старшине до последнего клочка мха, все-таки ответила тихоне:

— Только то, о чем здесь знают все.

Многозначительно указала взглядом на навостривших уши оборотней и не стала продолжать, но Фанье и этого хватило. Она и сама все сообразила и вмиг побелела, словно уже получила страшную весть.

— Твоей подруге плохо? — Калейн, прихрамывая и подергивая вывернутым плечом, торопливо двигался к ним, ловко пробираясь между вповалку спящими людьми, а тихоня все крепче стискивала зубы, стараясь не закричать от горя и отчаяния и ничем себя не выдать.

В тот страшный день, когда крепко прикрученная к мельничному колесу Фанья прощалась с жизнью, ей пришла в голову единственная спасительная мысль. Дать своей покровительнице нерушимое обещание стать тихоней для того, кто спасет ее от ужасной участи, посвятить ему всю жизнь и никогда не заводить своей семьи. И Святая Тишина сотворила чудо. Когда девчонка уже потеряла всякую надежду, внезапно появилась красивая и смелая маркиза и не пожалела для спасения полумертвой незнакомки ни денег, ни времени, ни сил.

И с того мига Фанья свято исполняла взятый на себя обет — стала тенью Зантарии, а потом и ее сына. Сразу, с момента как увидала, каким взглядом смотрит юная монахиня на лежащее рядом с ней крохотное существо, поняв, для кого теперь бьется ее сердце.

А теперь с ним случилось несчастье… и это убьет ее королеву, ставшую за эти годы Фанье больше чем просто хозяйкой и подругой. И все из-за того, что Святая Тишина не прощает своим сестрам предательства, а она предала… Позволила любви вползти в свое сердце, решила, что ничего не случится, если и у нее будет небольшой кусочек личного счастья… да и как было отказаться, если Майзен более других достоин иметь надежную подругу и детей, о которых он так мечтает. И всего два дня назад она вдруг поняла — к следующей весне его мечта сбудется, но смолчала, боясь спугнуть робкое счастье.

А сегодня, когда королева рассказывала ей поутру свой сон, тихоня вдруг с ужасом вспомнила перешептывания старых монашек в далеком северном монастыре.

«Обмануть нашу святую сестру невозможно, — вздыхали они. — Ни одному хитрецу пока не удалось. Все она знает и видит, и только очередной лгунье покажется, что пронесло, не заметила среди множества дел покровительница ее лукавства, как та обязательно даст о себе знать. Взамен полученного отнимет более ценное, ударит по самому дорогому в назидание другим…»

И вот оно… Рад, кто еще может быть дороже для той, которая вырастила его наравне с матерью? Ну а времени и сил отдала неизмеримо более, ведь в монастыре только настоятельница знала, что нелюдимая воспитанница не травы в рощице за оградой собирает, а нянчит в доме живущего по соседству графа собственного новорожденного сына.

— Просто она никогда не бывала в таких пещерах… — Бодрый голос Бетриссы вырвал Олифанию из плена волной нахлынувших ужаса и раскаяния, и она, сделав над собой неимоверное усилие, изобразила смущенную улыбку.

Судя по сочувствующему взгляду калеки, получилось не очень правдоподобно, и Фанье вмиг стало совестно. Она пришла сюда помочь этим несчастным, а вместо этого они соболезнуют ей и даже пытаются как-то поддержать.

— Нам это хорошо знакомо, — мягко произнес калека и ловко достал с камня кружку с каким-то напитком. — Выпей, легче станет.

— Ничего, уже прошло, — отказалась тихоня и глянула на кадетку: — А чем ты хотела тут заняться?

— Спросить, куда делся Шерт.

— Ушел, — хмуро сообщил Калейн и еще неохотнее добавил: — Встречать Деда. Но он не один, не волнуйся. Взял с собой пяток самых крепких парней из тех, с кого Иридос ошейники снял. Они в коконах побегут, чтоб быстрее.

— Так и знала, — огорченно всплеснула руками Бетрисса. — Ну как дети малые, нельзя на полчаса без присмотра оставить! А что там и без него есть кому Деда встретить, он не додумался?

Смерила смутившегося оборотня возмущенным взглядом и, забыв от расстройства о секретности, позвала вслух:

— Древень, мы сможем их обогнать?

— Да, — высунулась из мха полупризрачная голова дивного существа, и все оборотни, тайком наблюдающие за этой беседой, надолго онемели от потрясения.