Соразмерный образ мой

Иногда он имитировал ее ласки, но сегодня обошелся с собой грубее, настойчивее. Элспет наблюдала за выражением его лица. Для этого ей пришлось сесть в постели и склониться над ним; он закрыл глаза. Она коснулась его волос. Приблизилась щекой к его губам, чтобы согреться учащенным дыханием. Какое тепло, какая плотность. Она отдала бы все на свете, чтобы в эти минуты побыть с ним живой. Элспет знала, что ее прикосновения холодят его кожу: всякий раз, когда она пыталась его погладить, он вздрагивал и сжимался в комок. Тогда она опустилась на колени и стала смотреть.

В постели ее всегда поражала изменчивость его лица. Желание, сосредоточенность, боль, настойчивость, веселость, отчаяние, облегчение: можно подумать, все крайности его души мелькали перед ней живыми картинами. Сегодня на первый план вышла решимость, следом — угрюмая мольба; действие замедлилось, и Элспет начала беспокоиться. Хотя бы получи удовольствие. За нас обоих. Она видела, как двигались его руки, обхватившие пенис, как выгнулись пальцы ног, как дернулась вбок его голова в тот миг, когда наступила разрядка. Его тело обмякло. Роберт открыл глаза и сквозь Элспет уставился в потолок. Я здесь, Роберт.

У него из глаза выкатилась слеза, которая застыла на середине щеки. Не надо, милый, не плачь. Элспет никогда не видела его слез — ни в больнице, ни после своей смерти. Черт побери. Я не хочу, чтобы ты страдал. Наклонившись, она смахнула с его щеки эту каплю. Роберт вздрогнул и повернул голову.

Я-здесь-я-здесь-я-здесь. Она огляделась в поисках предмета, который могла бы сдвинуть с места, и легко качнула занавеску. Но Роберт уже сел, вытер руки, застегнул молнию и ни разу не посмотрел по сторонам. Она попыталась встряхнуть коробку с эротическим бельем и игрушками из секс-шопа, но потерпела неудачу. Обессилев, Элспет замерла посреди спальни. Роберт скрылся в ванной, привел себя в порядок и вышел с мусорным мешком, в котором лежали ее вещи. Опустив мешок на пол, он стал расправлять простыни. Элспет между тем сидела на кровати; дождавшись, когда Роберт окажется прямо перед ней, она уперлась руками ему в грудь, ее пальцы скользнули ему под рубашку и легко пробежались по коже. Он отпрянул.

— Элспет? — вырвался у него призывный шепот.

Роберт. Она медленно гладила его тело: спину, бедра, ноги, пенис, живот, руки. У него закрылись глаза, голова склонилась набок. Ей оставалось только гадать, что он чувствует — может быть, скольжение кубиков льда? Она вдавила в него ладони, и у него вырвался судорожный вздох. Какой же ты теплый, думала она, улавливая его ощущения: ее бестелесный холод был полной противоположностью его чудесному, струящемуся теплу. Элспет убрала руки. На ладонях остался жар его тела. Она внимательно посмотрела, не исходит ли от них свечение. Роберт сложил руки на груди и ссутулился; его пробрал озноб. Ох, милый, прости.

— Элспет, — зашептал он. — Если это ты… подай мне знак… сделай что-нибудь… о чем знает только Элспет…

Она прижала кончик пальца к его переносице, между бровями, и неспешно провела линию до кончика носа, через губы, к подбородку. Потом еще раз.

— Да, — выговорил он. — Боже мой.

Он снова сел на кровать, поставил локти на колени, обхватил голову руками и уставился в пол. Переполняемая восторгом, Элспет присела рядом. Наконец-то! Ее пьянила радость. Теперь ты понял, что я здесь!

Роберт застонал. Элспет покосилась на него: крепко зажмурившись, он ритмично бил себя по лбу кулаками.

— Я… схожу… с ума. Черт!

Он встал и, сложив у дверей коробки и мешок для мусора, поспешил вернуться в кабинет. Элспет двинулась за ним, отказываясь верить. Постой, Роберт, нельзя же так…

Коробки одна за другой перекочевывали по коридору на лестничную площадку, откуда Роберт спускал их по лестнице к себе в квартиру. Элспет, не выходя за порог, прислушивалась к его шагам: в нижнюю квартиру, обратно на лестницу и вверх. Она ни разу не посторонилась, чтобы его пропустить, а когда он проходил сквозь нее, увязывалась за ним следом, ловя его бормотанье:

— Джессика говорит, я утратил почву под ногами — так оно и есть! Ты, говорит, себя загубишь. Черт побери, все к тому идет… Надеяться не на что — ее уже не вернуть… О господи, Элспет.

Дверь захлопнулась. Элспет снова осталась в одиночестве. Слезы, потребовала она — точно так же, как призывала к себе джемпер. Дотронувшись до щек, она и впрямь почувствовала влагу. Надо же, я плачу. Она помедлила, удивляясь новому достижению. И развернулась лицом к своей затихшей квартире.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗЕРКАЛЬНЫЕ БЛИЗНЕЦЫ