Соразмерный образ мой

Марика заулыбалась. Теперь она развернула письмо, и в ее лайково-голубую ладонь упал крошечный пакетик. Чтобы его вскрыть, пришлось снимать перчатки. Вначале ей показалось, что он пуст: она его потрясла, но безрезультатно. Тогда она сунула внутрь указательный палец: в пакетике лежали две жемчужины в серебряной оправе. Они перекочевали к ней на ладонь. «Мои сережки». Марика подошла с ними к окну. Ей представилось, как Мартин сутками мучительно роется в коробках, разматывает слой за слоем полиэтиленовые саваны — и все ради того, чтобы отыскать ее серьги. Lieve Martin. Она сжала их в кулаке, закрыла глаза и позволила себе взгрустнуть. «Как далеко…»

Потом она вскинула голову и обвела взглядом свою однокомнатную квартирку. В семнадцатом веке здесь был сеновал над постоялым двором. Наклонный потолок, массивные балки, оштукатуренные стены. В одном углу стоял ее футон, в другом, за занавеской, висела одежда. Стол с двумя стульями, тесная кухонька, вид на кривой проулок, букет фрезий на подоконнике. И еще удобное кресло и торшер. Больше года это райское местечко служило ей крепостью и кельей, многообещающим тайным гамбитом игры в прятки. Стоя у окна с сережками в руке, Марика вдруг заметила, что в ее уютном жилище витает одиночество. Каморка на одного. Камера-одиночка. Она тряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли, и развернула письмо.

Lieve Marijke!

С Днем рождения, Госпожа моего сердца. Печально, что не могу увидеться с тобой в этот день; печально, что не могу тебя обнять. Вместо этого посылаю тебе ласковые руки, которые прильнут к твоим, скользнут к тебе в карман, когда ты пойдешь улицами своего города, будут тебя согревать и напоминать о лазурных небесах (здесь тоже пасмурно).

Твой любящий муж,

Мартин.

«Великолепно, — подумала Марика. И разложила на столе перчатки, сережки, кроссворд и письмо — почти как натюрморт. — Одно плохо: сейчас он позвонит и все испортит».

Мартин стоял у себя в кабинете с телефонной трубкой в руке, дожидаясь, чтобы электронные часы на компьютере показали четырнадцать. Он заранее надел костюм, повязал галстук. И теперь затаил дыхание. Как только на дисплее высветилось 14:00:00, он выдохнул и надавил на единицу — кнопку ускоренного набора.

— Hallo, Мартин.

— Марика. С днем рождения.

— Спасибо. Спасибо.

— Тео звонил?

Марика рассмеялась:

— Думаю, он еще не проснулся. Как твои дела? Что нового?

— Дела идут. Все прекрасно. — Мартин взял сигарету и покосился на шпаргалку, лежащую на письменном столе. — А ты как? Не закурила еще?

— Нет, не закурила. Чувствую себя отлично, чего и тебе желаю. Обоняние прорезалось. Я уж позабыла, что у всего есть запах — у воды, у фрезий. Кругом столько приятных ароматов. А те перчатки, что ты мне прислал, — они пахнут первым зимним днем.

— Понравились?

— Все понравилось. Даже не верится, что ты раскопал мои сережки.

— У американцев появилось новое словечко: «переподарок». Мне вначале показалось, в этом есть какое-то жлобство — посылать тебе на день рождения твои собственные побрякушки, но раз уж я их нашел…

Мартин вспомнил прикосновение Джулии, когда та передавала ему серьги. А Марика вспомнила, по какому случаю Мартин купил ей эти сережки, — по случаю рождения Тео.

— Это очень хорошо, я была так счастлива… и письмо, и кроссворд…

— Неужели решила? — поддразнил он.

— Ja, села и тут же разгадала — буквально за двадцать минут.

Они рассмеялись.

Потом оба удовлетворенно помолчали.

— Как будешь отмечать? — спросил он после паузы.

— Наверное, приглашу куда-нибудь на кофе с пирожными Эмму и Лизе. Я тебе о них рассказывала.

— Да-да. А вечером куда пойдешь?

— Никуда — дома поужинаю.

— Одна? — Мартин воодушевился. — Это не годится. Знаешь что: разреши мне пригласить тебя на ужин.

Марика нахмурилась:

— Мартин…

— Нет, ты послушай. Выбери ресторан — из самых лучших. Закажи столик, надень красивое платье и захвати с собой мобильник. Я тебе позвоню, ты закажешь какие-нибудь деликатесы — и мы с тобой проведем этот вечер почти что вместе.

— Мартин, в такие рестораны с мобильниками нельзя. И потом, как это — ужинать в одиночку: на меня все будут пялиться.

— Я тоже сяду за стол. Будем ужинать вместе. Просто в разных городах.

— Ох, Мартин… — Она не устояла. — На каком языке будем говорить?

— По твоему желанию. Nederlands? Francais?

— Нет, нет, на каком-нибудь малоизвестном, для интимности…

— На языке пали?[79]

— В таком случае беседа не затянется.

Мартин расхохотался.

— Когда надумаешь, сообщи. В котором часу встречаемся?

— В половине восьмого по твоему времени?

— Отлично, буду как штык. Мобильник поставь на зарядку. — Он подумал, что мог бы и не напоминать.

— Да знаю я.

— Tot ziens.