Сорняк

Пока готовилась каша, разбили ещё один навес – уже для себя. Чуть-чуть подальше от площадки, но так было даже лучше: хоть с одной стороны ветра меньше. Закончили и пошли рассаживаться вокруг костра на постеленные на мокрую землю шкуры. Кипящую кашу Унга снял с огня и поставил на землю. Все заулыбались, засуетились, доставая кто костяную, кто деревянную – не ложку, а скорее, лопатку, которой удобно черпать из общего котелка. Мишка тоже достал свою. Как он жалел, что пока было время, не вырезал себе ложку, теперь приходилось есть наскоро выструганной на одном из привалов деревяшкой.

Кстати, дома саоты ложками, как ни странно, не пользовались и из общего костра не ели. Обычно для еды использовались глиняные плошки, куда берестяным черпаком и накладывалась порция. Ели её берестяными же лопатками, поднося плошку ко рту и подгребая содержимое к краю. А тут вон походный «коммунизм», все едят без мисок и из единого котла. Впрочем, так тоже ничего, но вот ложку Миша вырезать решил твердо – плоские дощечки это, конечно, тоже неплохо, а всё-таки – баловство. Тем более ложку вырезать ему есть теперь чем. Вырезал бы в дороге, но там как-то свободного времени не было – на лодке не повырезаешь, а на привалах нужно было успеть выспаться, да и в темноте резать из куска дерева – занятие довольно сомнительное, даже при свете костра.

Во время еды Койт поведал о нынешней ситуации на торге. В этот год на него пришли три полных руки и ещё два, то есть семнадцать родов. Что довольно хорошо, потому как в прошлый год пришли все тридцать (шесть полных рук), так что места на холме для всех не хватило. Поговорить со всеми Койт, разумеется, не успел, но кое-что всё же узнал. Выдры с куницами опять враждовали: вспомнили старые обиды. Кто-то там кого-то когда-то во время охоты зарезал, не поделил добычу или ещё что. Об этом старик упомянул вскользь, все понимающе закивали, припоминая. Поэтому род Речной выдры встал на реке, возле лодок. Не хотели они устраиваться рядом с куницами. Мишка особо вникать не стал, больше думая о сне и завтрашней торговле.

Род Быка, на землях которого торг традиционно и проходит, в этом году принёс с охоты столько мяса, что сам всё не съест, и выставил его теперь на обмен. Барсуки почему-то не пришли. Род Чёрной лисицы – тоже. Пришли в основном рода, что живут вдоль реки, из степных были только сами Быки и род Красного оленя.

Во всём остальном ничего особенно нового. Миша с этим мог бы легко поспорить, но вот смотреть сейчас в спустившейся темноте было совершенно не на что. Разве что на разведённые тут и там костры с сидящими возле них людьми. Но тут такого могут и не понять, каждый костёр – свой род, без приглашения лучше к нему не подсаживаться. Тем более после целого дня на реке, на холоде и дожде, да ещё после сытного ужина. Глаза стали слипаться сами собой, поэтому, поплотнее укутавшись в меховые одежды, Миша уютно устроился под навесом и почти сразу задремал.

Утром заметно похолодало. Миша проснулся, выпустил изо рта облачко пара и заспешил в сторону склона, подальше от стоянок исполнить утренний туалет. Трава покрылась инеем, кое-где тонкой корочкой льда и хрустела от каждого шага… Но сейчас Мише было не до этого: он стоял на небольшой кочке и с огромным удовольствием поливал с неё желтой струйкой наметённый позёмкой снежок. Впрочем, ему всё одно предстоит вскоре растаять под дневным солнцем, потому как греет оно, несмотря на зиму, довольно хорошо.

Увлеченный занятием, Миша не сразу заметил приближающиеся шаги, а когда всё же обернулся, увидел Гото, неторопливо подходящего к нему. Вожак выдр кивнул в приветствии, Мишка кивнул в ответ, затягивая ремешок и заправляя под куртку штаны.

– Койт, у которого белые волосы, сказал, что это ты сделал те ножи, что он с утра показал всем старшим от пришедших родов.

Мишка только пожал плечами и кивнул. Раз Койт сказал, значит, так и есть.

– А можешь ты на следующий торг, когда зима уйдет, взойдет новая трава и в степь придёт лето, принести мне две руки наконечников для копий и пять рук наконечников для стрел из этого металла, и что за это хочешь?

Миша нахмурился. Не самое здесь подходящее место для ведения переговоров, ещё и не позавтракав до кучи. Не так он представлял местные сделки… Да и сам Гото явно чувствует себя не совсем в своей тарелке. Видно, не привык он так вот, тайком, договариваться…

Тайком! Точно, тайком! Мишка оживился. Вот, значит, как проходят в местных условиях сделки по продаже оружия в «санкционные» роды. Род Куницы, небось, большой и сильный и ссориться напрямую с ними никто не хочет. Отсюда и выгоду гребут вот такими тайными сделками. Однако старик молодец, вот так, прямо с утра быка за рога, и чёрный рынок оружия на раз-два организовать, это вам не хухры-мухры! Это настоящий политик, с ударением на последний слог – на французский манер.

– А что сказал Койт?

Гото невесело вздохнул: