Сорняк

Пришлось Мише втихаря врать родичам, что так они с Койтом и договаривались изначально. А что делать? Не резать же союзников, в самом деле. Охотники поворчали, но приняли. У Мишки же отлегло от сердца, потому как вражды с родом Выдр им только еще для полного счастья и не хватало. Возможно, и даже скорее всего, он много на себя взял, но что делать? Остальные тупо полезли бы драться за не особо нужный скарб, даже Таука, хотя он из всех и наиболее сообразительный. И если бы не это враньё, то наверняка бы так всё и произошло.

А так обошлось вроде. Но зарубку в памяти о не совсем честном поведении Гото Мишка сделать не забыл. Более того, всё это несколько пролило свет на причину конфликта Выдр с Куницами. Мишка задумчиво покачал головой: ох, как всё в мире непросто!

Через четырнадцать дней медленного пути по весенней расцветающей степи, на один день меньше, чем Мишка прикидывал, они вышли к холму, где стоял посёлок саотов. Их уже встречали: глазастые пацаны наверняка уже разглядели всё с холма, а возможно, и шастали рядом по степи, стараясь не попадаться на глаза. Весь род вышел навстречу. Во главе процессии был Койт, за ним стоял Унга, опираясь на длинное копье. Ур, шедший впереди рядом с Мишей, ободряюще похлопал его по плечу и кивнул в сторону встречающих.

– Иди, Мисшаа.

Мишка вздохнул, но расправив плечи и навесив на лицо бодрое выражение, двинулся вперёд.

– Мы вернулись, – громко произнес он, обращаясь к Койту, но так, чтобы слышали все остальные. – И мы привели новых людей.

Старик улыбался раскрывая руки в объятья.

– Мы вас ждали, – произнес он ритуальную фразу.

* * *

Вечером все охотники саоты и выдры сидели возле большого костра, шумно отмечая победу. Вокруг суетились женщины рода, радостные возвращению мужей живыми. Они вырядились, как только могли, и смотрелись во всём этом несколько комично. Но охотникам это нравилось. Тем более сегодня их жены пусть и не сидели за костром наравне с мужчинами, но были рядом… Потому как готовили и подносили мясо, таскали дрова для костров, мыли, чистили бывшие женщины Волков, делали всю ту работу, что делают женщины каждого рода, но именно сейчас и именно они делали её, очень стараясь. Потому как ни их, ни их детей ни в какой новый род ещё не приняли. А одинокие женщины, да ещё и с малыми детьми на руках, в степи не выживают. Детей, кстати, всех – и своих, и пришлых – согнали в большие дома и оставили под присмотром строгих старух: нечего ребёнку делать на празднике взрослых.

Туя была с женой брата, радовалась вместе со всеми, перекидывалась веселым разговором с Магой, живот которой уже начал округляться. Мишку же позвал к себе старый Койт. Они сидели в большой хижине, отгородившись от шума и гомона, шедшего снаружи, толстой шкурой полога. По центру горел обложенный окатышами очаг, а на стенах было подвешено с десяток коптящих жиром глиняных ламп. У ног стояло блюдо с варёным мясом, какой-то речной травой, отмоченными бобами и большой кувшин слабого ягодного пива.

Койт клал по одному бобу в рот, медленно разжёвывал и брал следующий. Мишка же осмотрел блюдо, наметил для себя кусок мяса, но решил повременить. Предстоял серьёзный разговор, и есть во время него будет не очень удобно. Прежде всего, для него самого, Койту – плевать.

– Зачем ты привёл к нам столько женщин и детей? Хочешь принять их в род? Или…

Мишка мысленно усмехнулся – этот разговор он планировал всю дорогу, но чем больше думал, тем больше понимал, что все его аргументы рассыпаются об один, но самый основной и неоспоримый – он их пожалел. Более того: жалел до сих пор, не смог бы он безучастно смотреть на убийства женщин и детей, ну не смог бы, и всё!

– Нельзя так просто убивать людей, – негромко проговорил он. – Они же не охотники и не воины. Это всего лишь бабы, Койт. Бабы и маленькие дети, тех, кто постарше, гтухи убили, разделали и съели…

Мишка посмотрел в сторону. После проплывшей в голове картины урчать в животе прекратило, вообще есть расхотелось.

– Когда мы плыли на торг, ты рассказывал мне о Большой охоте. – Старик согласно кивнул: было дело. – И я понимаю теперь, как охотники добывают говов. Охотники без труда могут добыть мяса на весь род, включая и их. Эти дети вырастут вместе с нашими, и когда настанет время им становиться охотниками, они станут охотниками саотов, а не волков. А женщины, они почти все молодые, а кто не очень – все еще могут рожать. И они родят ещё детей, детей саотов. Конечно, нам всем придётся постараться, но, – Мишка хмыкнул, – какой охотник откажется от такого труда? Род Пегой лисицы станет больше и сильнее…

Старый Койт сидел с ничего не выражающем лицом, застыл, не выказывая ни одобрения, ни порицания, в ожидании продолжения. Миша задумался: эти аргументы должны были быть убедительными. Но реакции на них никакой. Тогда он снова заговорил, повторил попытку.