Сорняк

Закрываю глаза и вижу, как тридцать лет назад, словно в другой жизни, такая же сука лаяла, высунув голову из своего логова. Потом перевела дух и стала беспокойно озираться вокруг. Собака вылезла из норы, юркнула обратно и сновала так еще некоторое время, точно в нерешительности; наконец, выскочила и понеслась прочь.

Уже около часа мы с Тино Манчино, Тото Фимминеддой и Нелло Гроссо ждали этого момента, притаившись за горным хребтом.

Я бегом спустился к норе, ребята за мной. Сунув руку в дыру, я вытащил щенка, тот жалобно заскулил. Я препоручил его Нелло, снова засунул руку в нору, вытащил второго щенка и передал его Тино.

Третий щенок никак не давался в руки. Он забился глубоко в логово, и мне едва удавалось нащупать его.

“Черт возьми, нужно торопиться. Если сука вернется, она порвет нас всех на куски”, – подумал я.

Я заглянул в нору и попытался различить в темноте хоть что-то, а вскоре услышал за спиной крики Гроссо:

– Шевелись, твою мать! Она возвращается!

Я быстро вскочил, оставив в покое третьего щенка, выхватил у товарищей двух первых и затолкал их обратно: нужно было уносить ноги. Но вскарабкаться по почти отвесному склону горы и убежать от разозленной зверюги было нелегко, хотя я надеялся, что, если мы вернем щенков матери, она не станет нас преследовать.

Мне не раз доводилось красть щенков. Но в тот день все пошло наперекосяк. Сука разъярилась и не хотела отпускать нас так просто.

Вдруг Тото поскользнулся и покатился вниз, ударяясь о каждый острый выступ склона.

“Проклятье, – подумал я. – Теперь этот придурок расшибется”.

Он ныл с самого начала, просился домой, боялся, что собака вернется. Тото всегда чего-нибудь боялся.

Я повернул назад, чтобы выручить его и оттащить в безопасное место. Оказавшись рядом с Тото, вопящим от боли, я попытался успокоить его.

Сука стояла, наблюдая за этой сценой. Всем своим видом она будто бы хотела сказать: “Только посмотрите на этих дураков!” К счастью, она отказалась от преследования, развернулась и пошла к своим щенятам.

Мимо проезжал друг моего отца: он направлялся на работу. Тото был весь в крови, он сломал ногу и кисть, не говоря уже о ссадинах по всему телу. Друг отца погрузил Тото в машину, чтобы отвезти его в больницу, но прежде успел бросить на меня уничтожающий взгляд и заметить: “Как всегда ты, Сорняк…”

Сор, Сорняк было моим прозвищем.

Вечером я вернулся домой, и мне досталось от всех понемногу – от деда, отца, отцовых братьев, никто даже не сомневался, что я единственный зачинщик. Было бесполезно убеждать их, что это не моя затея, что в краже щенков участвовали и другие ребята. Одна только мать верила в мою невиновность, но ей не удалось оградить меня от наказания и побоев.

После того случая моя родня велела мне находиться подле Тото и всячески оберегать его от неприятностей: он был слабым звеном в нашей компании. Каждое утро мне приходилось провожать его на автобусе в школу, хотя обычно я туда добегал – ради тренировки.

Я мечтал о карьере футболиста. Я был яростным болельщиком “Ювентуса” и боготворил Ромео Бенетти и Пьетро Анастази. Поклялся себе стать такими, как они. Но пока у меня под ногами путался только Тото. По его вине я почти каждый день ссорился с остальными мальчишками. Стоило мне лишь на минуту оставить Тото, и у него тут же крали бутерброды, таким он был недотепой. Зато, конечно, учился хорошо. Именно он делал за меня домашнюю работу с младших классов до средней школы. Благодаря Тото мне удавалось переходить из класса в класс, не оставаясь на второй год.

Вот как все происходило. Я прибегал в школу, взмыленный и уставший, и сразу же засыпал за партой. Учитель пытался разбудить меня подзатыльниками, но напрасно, я тотчас засыпал снова. В конце концов учитель сдавался и оставлял меня в покое. Я просыпался от звонка, означавшего конец уроков, и вот тогда-то начинался мой настоящий день.

Когда отец, рабочий автомобильного завода “Фиат”, трудился во вторую смену – с двух часов дня до десяти вечера, – мы обедали вместе, и, прежде чем отправиться на работу, он мучил меня таблицей умножения. Я получил столько тумаков из-за этой таблицы и вызубрил ее настолько хорошо, что учитель лишь руками разводил от изумления. Да, в преподавании отец оказался сильнее моего школьного учителя. Из-за подзатыльников я знал математику и географию лучше, чем одноклассники. При этом я почти всегда отсутствовал на уроках. Мне не нравилось сидеть и слушать. Я считал это пустой тратой времени.

“Я футболист, а не зубрила”, – подбадривал я себя.

В школе мы с товарищами чего только не вытворяли. Тащили все, что плохо лежало. Не потому, что нам нужны были все эти предметы, а из чистой любви к искусству.

Однажды напротив бакалейной лавки остановился фургончик с мороженым. Водитель вышел, открыл заднюю дверь, вытащил две коробки с мороженым и понес их в магазин. Мы с Тино переглянулись, без лишних слов запрыгнули в оставленный без присмотра фургончик и угнали его со всем содержимым.