Сорняк

Свадьба Тино удалась на славу. Сбылась мечта влюбленных. Особенно счастлива была невеста, сиротка Марчелла: ее отец-рыбак погиб в море, а мать вскоре скончалась от тяжелой болезни. Я был растроган, наблюдая за счастливой парой. Возможно, я немного перебрал – не смог удержаться от слез.

Между тем Гроссо сидел напротив и ворчал, изображая скупердяя: мол, он согласился разделить расходы на свадьбу Тино только при условии, что мы скинемся и на его свадьбу. Но это было сказано для проформы. На самом деле, Гроссо отдал бы Тино и мне последнюю рубашку, но никогда не признался бы в собственной щедрости. Таков уж его характер. Я подарил невесте платье – Тино с Марчеллой были в восторге, и я сам разделил их радость. Я любил своих друзей, а они любили меня.

Так закончилось лето 1986 года. Настала пора уезжать. Я почти тайком забронировал рейс в Гамбург и чуть ли не в последний момент предупредил всех о своем отъезде.

Бойня

Это случилось августовским вечером. Я сидел за столом с друзьями и родными и пытался объяснить деду и дядьям – за обедом я сообщил им о своем отъезде в Гамбург, – что никак не могу согласиться на их настойчивые уговоры остаться в Казамарине.

Мое решение стало для них настоящим ударом. Они ведь уже решили за меня, что мне делать в будущем, и вот теперь целый день отказывались даже разговаривать.

Я знал, они волновались за меня, желали мне добра, но я и слышать не хотел о том, чтобы остаться.

– Ты не прав, – не сдавались они.

Часть родственников даже поссорилась с тем моим дядей, который, по их мнению, надоумил меня ехать в “проклятый Гамбург”, город развратный и порочный. Все семейство предрекало мне скорую и ужасную смерть: “Тебя, точно, прибьет какой-нибудь сутенер, или станешь наркоманом, или подцепишь страшную болезнь”.

Возражать было бесполезно, они слушать ничего не желали. Нашелся даже родственник, который без лишних слов приказал мне остаться.

– Непременно останусь, – ответил я. – Если только вы меня свяжете.

Я был непреклонен. “Завтра вечером буду ужинать в Санкт-Паули, в китайском ресторане, с Чикси, красоткой с миндалевидными глазами и нежным взглядом”, – думал я, пока их слова сотрясали воздух жаркого летнего вечера.

Тем временем мимо прошла Кончетта, подруга детства. Она прогуливалась с другими девушками. Глазами она дала мне знак следовать за ней. Я встал из-за стола, поцеловал только деда и сказал ему, что отлучусь на несколько минут. Он попытался изобразить суровость, но глаза его смеялись: как всегда, дед на моей стороне, подумал я…

Я последовал за Кончеттой, стараясь смешаться с толпой. Было восемь вечера, и по главной улице совершался обычный вечерний променад. Я заметил, как Кончетта остановилась купить сладостей своему ребенку, и тоже подошел к тому лотку. Кончетте хватило полминуты, чтобы шепнуть мне:

– Сегодня вечером, после одиннадцати, моего мужа не будет дома. Приходи, я скажу тебе кое-что важное.

Я попытался отказаться, но ее умоляющий взгляд смягчил меня.

Я хотел уже пообещать Кончетте, что приду ее навестить, как вдруг прогремела череда выстрелов, заставившая нас вздрогнуть. Народ в смятении кинулся врассыпную. Почти животный инстинкт заставил меня побежать в сторону выстрелов. А слышались они явно из бара.

“Мои!” – леденея от ужаса, подумал я.

Я чувствовал, что произошло страшное. Сцена, представшая моим глазам, ужасала: люди в красных капюшонах носились, как дикие звери в поисках добычи, с остервенением стреляя из пистолетов в уже обездвиженные тела на полу. Один из них заметил меня и принялся палить по мне. Я застыл, пораженный, и не сразу почувствовал задевавшие меня пули. Но спустя несколько секунд очнулся и понял, что стал мишенью!

Я оцепенел, но сработал инстинкт самосохранения, и я бросился наутек.

Свернул в первый попавшийся переулок, но одна нога внезапно потеряла чувствительность. Меня ранили. Стиснув зубы, я отползал дальше. Они хотели меня убить! Несколько раз я падал. Наконец удалось спрятаться за машиной. Один из убийц преследовал меня, я слышал его шаги очень близко. Он принялся искать меня среди припаркованных машин. Я подумал, что наверняка он будет заглядывать под машины, поэтому спрятался позади колеса.

Я чувствовал, что он не успокоится, пока не отыщет меня. Я слышал его тяжелое дыхание. Еще немного, и я увидел бы его лицо.

“Мне конец”, – думал я, а мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Внезапно приехали его сообщники. “Шевелись! Валим!” – крикнул тот, что был за рулем. Мой преследователь выпустил на всякий случай очередь из винтовки. Искры блеснули на всех стоящих в ряд машинах. Мне показалось, автомобили вот-вот взорвутся. Убийце достаточно было сделать еще несколько шагов, чтобы наткнуться на меня, свернувшегося клубочком у колеса.

Водитель продолжал орать, чтобы тот немедленно заскакивал в машину. Наконец у него вырвалось имя.

Этот голос и имя отпечатались у меня в памяти навсегда; каждую ночь, вот уже много лет подряд, в голове звучит тот окрик. Звучит, как эхо.