Сорняк, обвивший сумку палача

Именно так Ниалла и выглядела. Ее волосы свисали длинными немытыми локонами, и черные круги под красными глазами напомнили мне о том, о чем я предпочитала не думать. Либо она всю ночь скакала в компании ведьм с колокольни на колокольню, либо они с Рупертом разругались в пух и прах.

Ее молчание сказало мне, что дело в Руперте.

— Свежий бекон… свежие яйца, — продолжил Руперт, энергично постучав кулаками по груди на манер Тарзана. — Настраивают мужчину на хороший день.

Не глядя на меня, Ниалла проскользнула мимо и нырнула в приходской зал — в уборную для леди, полагаю.

Естественно, я последовала за ней.

Ниалла стояла на коленях перед унитазом, рыдая, ее тошнило. Я заперла дверь.

— Вы беременны, не так ли? — спросила я.

Она взглянула на меня, открыв рот, с побелевшим лицом.

— Откуда ты знаешь? — выдохнула она.

Я хотела сказать: «Элементарно», но знала, что сейчас не время для дерзостей.

— Я провела тест на лизоцим над носовым платком, которым вы пользовались.

Ниалла с трудом поднялась на ноги и схватила меня за плечи.

— Флавия, ты не должна проболтаться об этом! Ни слова! Никто не знает, кроме тебя.

— Даже Руперт? — спросила я. Я не могла в это поверить.

— Особенно Руперт, — сказала она. — Он убил бы меня, если бы знал. Обещай мне. Пожалуйста, Флавия… обещай мне!

— Клянусь честью, — произнесла я, поднимая три пальца в скаутском салюте. Хотя меня вышвырнули из скаутской организации за непослушание (помимо других вещей), я посчитала, что вряд ли необходимо делиться этими ужасными подробностями с Ниаллой.

— Чертовски хорошо, что мы разбили лагерь в чистом поле. Нас, должно быть, было слышно на мили вокруг, когда мы вцепились друг другу в глотки. Все дело в женщине, конечно. Дело всегда в женщине, не так ли?

Это было за пределами моего опыта, но тем не менее я старалась казаться внимательной.

— Руперту не составляет труда забраться под очередную юбку. Ты сама видела: не успели мы оказаться на поле Джубили, как он ушел в лес с этой земельной девушкой, Сарой или как там ее зовут.

— Салли, — поправила я.

Хотя мысль была интересная, я знала, что Руперт курил марихуану в лесу Джиббет в обществе Гордона Ингльби. Но вряд ли я могла рассказать это Ниалле. Салли Строу нигде не было видно.

— Я думала, вы сказали, что он ушел по поводу фургона.

— О, Флавия, ты такая… — Она вмиг подавила последнее слово. — Конечно, я так сказала. Я не хотела полоскать наше грязное белье перед незнакомцем.

Она имела в виду меня — или она говорила о Дитере?

— Руперт вечно окуривает себя дымом, пытаясь заглушить духи своих проституток. Я их чувствую. Но я зашла слишком далеко, — добавила она уныло. — Я открыла фургон и швырнула в него первым, что подвернулось под руку. Не стоило этого делать. Это оказалась его новая кукла Джек, он неделями над ней работал. Старый Джек теряет вид, понимаешь ли, и может развалиться в самый неподходящий момент. Как я, — запричитала она, и ее снова стошнило.

Жаль, что я не могла оказаться полезной, но это была одна из тех ситуаций, когда свидетель ничем не может помочь.

— Он провел всю ночь на ногах, пытаясь починить эту штуку.

Судя по свежим отметинам на ее шее, ночью Руперт не только латал куклу.

— О, я хочу умереть, — застонала она.

Послышался стук в дверь: резкая быстрая череда «та-та-та-та».

— Кто здесь? — требовательно спросил женский голос, и мое сердце сжалось. Синтия Ричардсон. — Другим могут потребоваться удобства, — крикнула она. — Пожалуйста, будьте более внимательными к нуждам других людей.

— Выхожу, миссис Ричардсон, — отозвалась я. — Это я, Флавия.

Черт бы побрал эту женщину! Как я могу быстро симулировать нездоровье?

Я схватила хлопковое полотенце для рук с кольца около раковины и грубо потерла лицо. Кровь прилила к коже. Я взъерошила волосы, пустила воду в кране и побрызгала свое краснеющее чело и выпустила струйку слюны, ужасно повисшую в углу рта.

Затем я слила воду в туалете и отперла дверь.

Ожидая, пока Синтия ее откроет (я знала, что она это сделает), я поймала свое отражение в зеркале: воплощение жертвы малярии, чей доктор только что вышел позвонить гробовщику.

Когда ручка повернулась и дверь распахнулась внутрь, я сделала пару неверных шагов в коридор, надувая щеки с таким видом, будто меня вот-вот вырвет. Синтия отпрянула к стене.

— Простите, миссис Ричардсон, — дрожащим голосом сказала я. — Меня только что стошнило. Должно быть, съела что-то не то. Ниалла была очень добра ко мне… Я думаю, глоток свежего воздуха — и я буду в порядке.

И я проковыляла мимо нее с Ниаллой в кильватере; Синтия даже не посмотрела на нее.

— Ты потрясающая, — сказала Ниалла. — Правда. Ты это знаешь?

Мы сидели на могильной плите на церковном кладбище в ожидании, пока солнце высушит мое возбужденное лицо. Ниалла отложила помаду и копалась в сумочке в поисках расчески.

— Да, — ответила я прозаично. Это правда, какой смысл отрицать?

— А! — раздался голос. — Вот вы где!