Сорные травы

Глава 1

Авторы благодарят за неоценимую помощь в изучении матчасти:

Алексея Аксенова, Аркадия Курамшина.

«Ненавижу баб», — раз в пятый за утро подумал я.

Мысль вертелась в голове и так, и эдак — но никак не могла вырваться в материальный мир. Хватало еще воспитания, вбитого отцом, чтобы понимать — все твои нелады и противоречия с мирозданием нужно держать под черепной коробкой. Там им и тише, и уютнее. Да и окружающим спокойнее. Если уж решил ненавидеть кого-то, лучше начать с себя. Конструктивнее получится. И объект ненависти поближе будет.

Настроение было отвратительным — до тошноты, до желания разбить любое зеркало, попавшееся на глаза. Причин за пару лет набралось достаточно — они вообще имеют привычку скапливаться, как дерьмо в забившемся коллекторе.

Но, без сомнений, самая значительная и самая свежая причина такого настроения — прошедшая ночь. Удивительная, запоминающаяся, восхитительная ночь, когда я на дежурстве, по версии для жены. Ночь, когда я единственный и любимый для другой девушки — красивой и нежной. И то, что в эту самую минуту я находился рядом с ней в маленькой женской машинке, только подбрасывало дровишек в топку плохого настроения.

Парадокс?

Как по мне — нет.

Был бы отец жив, точно бы спросил:

— Сынок, а может, ты юродивый? Раз женщин ненавидишь. Ты еще вериги нацепи да власяницу надень…

Он всегда умел сбить с ног словесным ударом. Я так и не научился парировать его выпады — умер отец намного раньше, чем во мне скопилось достаточно жизненной мудрости и цинизма для противоборства. Да и умер так, что меня до сих пор мучает чувство вины. Привет из могилы, чтобы сынок нос не задирал. Так что такие внутренние диалоги для меня совсем не редкость. Привычка, скорее уж. Личный психотерапевт из загробного мира.

Может, меня так совесть пробирает? Вроде не мальчик — давно должен был от этого рудимента избавиться. Современный мир совесть не жалует. Моральные метания, вы немного не ко двору в двадцать первом веке, добро пожаловать в очередь за динозаврами. В профессии хирурга лишние эмоции ценятся еще меньше. А все равно муторно на душе. И Машка вспоминается — знает о моих похождениях или нет. Скорее всего да — умная баба всегда в таких вопросах из себя дуру для мужа строит. До поры, до времени. А потом выставляет счет — от и до.

Дороге с нами явно было не по пути, она вырывалась из-под колес и таяла в зеркалах. Весенние улицы радовали глаз тусклой от городской пыли листвой деревьев, не убранным с зимы подснежным мусором, разбитыми и перевернутыми мусорными баками и толпами пешеходов, которые делятся на уже моих пациентов и еще нет. Время такое, мало кто избегает знакомства со скальпелем — болезни молодеют, патологии ширятся. Зато все без исключения пациенты — и мои бывшие, и мои будущие — к Машке попадут. Рано или поздно. «Дороги все до одной приводят сюда. В дом вечного сна…» — вспомнилась песня «Крематория».

Лена весело бибикнула замешкавшему на светофоре джипу — тот рванул прочь, раздраженно взревывая двигателем перед маленькой и шустрой женской машинкой, — глянула иронично:

— Что закручинился, Иван-царевич? Аль беда какая стряслась?

И врать не хотелось, и правду не скажешь. Да что ж это такое сегодня со мной? С ясной и холодной ненавистью теперь уже исключительно к самому себе я нарочито бодро ответил:

— Вай, девушка-красавица, домой не хочу, на работу не хочу, к тебе хочу. Укради, да?

Ленка звонко рассмеялась — у нее это всегда получалось настолько заразительно, что у меня даже против воли улучшалось настроение. Еще когда мы вместе работали в больнице, я прибегал к ней после особо тяжелой операции, чтобы просто поболтать и выпить кофе. Хирургу страшнее всего не когда пальцы дрожат, а когда нервы звенят как струны. Но сегодня ее улыбка не смогла, как обычно, вытащить меня из трясины самоедства и чисто русской тоски. Похоже, коллектор переполнен — как рванет, прячьтесь все. Я стоять останусь. Мой коллектор — чего бояться?

— Джигит просит, чтобы его дама украла?

— Времена такие. Самого джигита держат сто и один аркан — не вырвешься, не выберешься, не убежишь.

— Тогда украду — сам напросился, — улыбнулась Лена и напела чуть слышно: — Спрячь за высоким забором Ивана, выкраду вместе с забором…