Сорные травы

— Прошу. — Олигарх с некоторым удивлением и, как мне показалось, уважением наблюдал за мной.

Как только я взял пистолет, отщелкнул и вставил обратно магазин, то понял — это он.

— Я бы хотел эту модель.

— А говорили, что не разбираетесь, — проворчал Коломийский. — Выбрали-то просто конфетку. Кольт 1911, кастом от Эда Брауна. Непросты вы, Иван Игоревич.

— Я возжелал слишком дорогую игрушку? — в лоб спросил я. — Сколько стоит? Я заплачу.

— Не в деньгах счастье, — отмахнулся хозяин оружейной. — Оба пистолета в подарок. Просто не ожидал, что вы выцепите сразу такой… м-м-м… уникальный инструмент. Но уважаю выбор. Сам люблю тысяча девятьсот одиннадцатые. А модели Брауна еще и одни из самых точных. — Он забрал у меня пистолет, положил его в мешок, добавил туда еще две коробки с патронами и порывисто протянул мне. — Владейте. Надеюсь, что мой подарок спасет жизнь вам и вашей жене.

— Предпочел бы, чтобы он не пригодился.

Долго я у Коломийского задерживаться не стал. Мы спустились к неведомо кем наполненному и подогретому стеклянному чайничку, выпили еще по полчашки. Тут хозяину башни один за другим посыпались звонки, словно ждали конца нашего разговора, и я понял, что аудиенция заканчивается. У местного барона куча дел — пора феод в норму приводить да слишком буйных вассалов угоманивать. Прощаясь, Коломийский стребовал с меня обещание, что я обязательно к нему приду с женой в гости, мол, надо дружить семьями. Я так и не понял — пошутил он или сказал вполне серьезно.

Я успел еще заглянуть в больницу и пару часов поразбираться с документами, как подошло время ехать за Машей. Удивительно, всего-то полдня на работе не был, а бумажек скопилась целая гора с пригорком. И без моей подписи большая часть дальше не пойдет. Чертова бюрократия. Эх, устроить бы ей эктомию[17], а лучше экстирпацию[18] — я бы старательно подобрал самый острый скальпель.

Жена, может, и удивилась, что я за ней заехал так рано и выдернул из конторы, но хранила ледяное молчание всю дорогу. То ли устала от работы, то ли от меня. Только когда мы свернули с трассы за городом на грунтовку и Маша узнала места, куда мы часто выезжали еще студентами, она поинтересовалась:

— Муж, а муж, ты меня что, убить и закопать решил? Зачем в такую глушь привез?

— У меня для тебя подарок. — Чуть снизив скорость, я достал с заднего сиденья полотняный мешок и протянул его Маше. — Чур, большой мне.

— Ив, ты чего? — она ошарашенно разглядывала смертоносные инструменты. — Рехнулся совсем? Где ты взял оружие?

— Коломийский подарил.

— Timeo Danaos et dona ferentes[19], — пробормотала Маша, выщелкивая барабан револьвера и заглядывая в ствол. — Милая штуковина. Как я понимаю, это мне?

— Ага.

С тех пор как мы были здесь в последний раз, дорога практически исчезла, и я еле-еле угадывал тропку между зарослями кустов и выбоинами. Послышался плеск реки — значит, наше место совсем рядом.

— Твой тоже неплох, — деловито сообщила жена. — Я такой в фильмах видела. Пострелять дашь?

— А зачем мы сюда приехали?

— У-у-у, — протянула Машка. — А я-то думала: свидание, романтика. Муж вспомнил, где мы студентами впервые любовью занимались. А мы, оказывается, пострелять приехали.

— Жена, не отвлекай. А то во что-нибудь въедем.

— Молчу, молчу, — отозвалась она и занялась револьвером.

Солнце стояло еще высоко — как раз хватит времени и на лекцию, и на практику. А там еще пару раз выберемся, и Маша освоится достаточно, чтобы не сплоховать в критической ситуации.

Я провел жене базовый инструктаж, во всяком случае то, что помнил сам с армии, и через час она уже спокойно и довольно быстро перезаряжала револьвер. Оставалось только поправить ей стойку и правильный хват показать. Хотя, с другой стороны, когда прижмет, никто, кроме настоящих спецов, особо о стойке и не думает — жми на курок, пока враг двигается, и стреляй точно в цель. Лишь опытные военные да ребята из МКПС знают, как все сделать так, чтобы влепить не просто в мишень, а в нужное место мишени.

— Машка, теперь попробуй прицелиться в меня.

— Зачем? Ты же мне только что талдычил, что нельзя целиться в человека, если не уверен, что будешь стрелять? И вообще не направлять туда, куда я стрелять не хочу?

— Говорил. Но тебе еще нужно привыкнуть к тому, что на мушке у тебя живой человек, а линия, по которой пойдет пуля, заканчивается в его туловище или голове.

— Это и так понятно, — пожала плечами Машка.

— Понятно твоей рацио. А вот твои эмоции могут не согласиться, и в критической ситуации ты потеряешь парочку важных мгновений.

— Не хочу в тебя целиться.

— Надо. Вспомни про меня что-нибудь плохое, — тут я проклял свой длинный язык, но все равно продолжил: — Представь, что перед тобой враг. И целься. На поражение.

— Плохое? Это можно, — мрачно протянула жена, наводя на меня незаряженный револьвер.

— Помнишь, куда стрелять?

— Да, — ответила она, выцеливая наиболее опасные зоны.

— Ты должна быть готова в любой момент спустить курок, если кто-то станет тебе угрожать.

— Так и будет, Ив.

— Уверена?