Сорные травы

– Прошу. – Олигарх с некоторым удивлением и, как мне показалось, уважением наблюдал за мной.

Как только я взял пистолет, отщелкнул и вставил обратно магазин, то понял – это он.

– Я бы хотел эту модель.

– А говорили, что не разбираетесь, – проворчал Коломийский. – Выбрали-то просто конфетку. Кольт 1911, кастом от Эда Брауна. Непросты вы, Иван Игоревич.

– Я возжелал слишком дорогую игрушку? – в лоб спросил я. – Сколько стоит? Я заплачу.

– Не в деньгах счастье, – отмахнулся хозяин оружейной. – Оба пистолета в подарок. Просто не ожидал, что вы выцепите сразу такой… м-м-м… уникальный инструмент. Но уважаю выбор. Сам люблю тысяча девятьсот одиннадцатые. А модели Брауна еще и одни из самых точных. – Он забрал у меня пистолет, положил его в мешок, добавил туда еще две коробки с патронами и порывисто протянул мне. – Владейте. Надеюсь, что мой подарок спасет жизнь вам и вашей жене.

– Предпочел бы, чтобы он не пригодился.

Долго я у Коломийского задерживаться не стал. Мы спустились к неведомо кем наполненному и подогретому стеклянному чайничку, выпили еще по полчашки. Тут хозяину башни один за другим посыпались звонки, словно ждали конца нашего разговора, и я понял, что аудиенция заканчивается. У местного барона куча дел – пора феод в норму приводить да слишком буйных вассалов угоманивать. Прощаясь, Коломийский стребовал с меня обещание, что я обязательно к нему приду с женой в гости, мол, надо дружить семьями. Я так и не понял – пошутил он или сказал вполне серьезно.

Я успел еще заглянуть в больницу и пару часов поразбираться с документами, как подошло время ехать за Машей. Удивительно, всего-то полдня на работе не был, а бумажек скопилась целая гора с пригорком. И без моей подписи большая часть дальше не пойдет. Чертова бюрократия. Эх, устроить бы ей эктомию[17], а лучше экстирпацию[18] – я бы старательно подобрал самый острый скальпель.

Жена, может, и удивилась, что я за ней заехал так рано и выдернул из конторы, но хранила ледяное молчание всю дорогу. То ли устала от работы, то ли от меня. Только когда мы свернули с трассы за городом на грунтовку и Маша узнала места, куда мы часто выезжали еще студентами, она поинтересовалась:

– Муж, а муж, ты меня что, убить и закопать решил? Зачем в такую глушь привез?

– У меня для тебя подарок. – Чуть снизив скорость, я достал с заднего сиденья полотняный мешок и протянул его Маше. – Чур, большой мне.

– Ив, ты чего? – она ошарашенно разглядывала смертоносные инструменты. – Рехнулся совсем? Где ты взял оружие?

– Коломийский подарил.

– Timeo Danaos et dona ferentes[19], – пробормотала Маша, выщелкивая барабан револьвера и заглядывая в ствол. – Милая штуковина. Как я понимаю, это мне?

– Ага.

С тех пор как мы были здесь в последний раз, дорога практически исчезла, и я еле-еле угадывал тропку между зарослями кустов и выбоинами. Послышался плеск реки – значит, наше место совсем рядом.

– Твой тоже неплох, – деловито сообщила жена. – Я такой в фильмах видела. Пострелять дашь?

– А зачем мы сюда приехали?

– У-у-у, – протянула Машка. – А я-то думала: свидание, романтика. Муж вспомнил, где мы студентами впервые любовью занимались. А мы, оказывается, пострелять приехали.

– Жена, не отвлекай. А то во что-нибудь въедем.

– Молчу, молчу, – отозвалась она и занялась револьвером.

Солнце стояло еще высоко – как раз хватит времени и на лекцию, и на практику. А там еще пару раз выберемся, и Маша освоится достаточно, чтобы не сплоховать в критической ситуации.

Я провел жене базовый инструктаж, во всяком случае то, что помнил сам с армии, и через час она уже спокойно и довольно быстро перезаряжала револьвер. Оставалось только поправить ей стойку и правильный хват показать. Хотя, с другой стороны, когда прижмет, никто, кроме настоящих спецов, особо о стойке и не думает – жми на курок, пока враг двигается, и стреляй точно в цель. Лишь опытные военные да ребята из МКПС знают, как все сделать так, чтобы влепить не просто в мишень, а в нужное место мишени.

– Машка, теперь попробуй прицелиться в меня.

– Зачем? Ты же мне только что талдычил, что нельзя целиться в человека, если не уверен, что будешь стрелять? И вообще не направлять туда, куда я стрелять не хочу?

– Говорил. Но тебе еще нужно привыкнуть к тому, что на мушке у тебя живой человек, а линия, по которой пойдет пуля, заканчивается в его туловище или голове.

– Это и так понятно, – пожала плечами Машка.

– Понятно твоей рацио. А вот твои эмоции могут не согласиться, и в критической ситуации ты потеряешь парочку важных мгновений.

– Не хочу в тебя целиться.

– Надо. Вспомни про меня что-нибудь плохое, – тут я проклял свой длинный язык, но все равно продолжил: – Представь, что перед тобой враг. И целься. На поражение.

– Плохое? Это можно, – мрачно протянула жена, наводя на меня незаряженный револьвер.

– Помнишь, куда стрелять?

– Да, – ответила она, выцеливая наиболее опасные зоны.

– Ты должна быть готова в любой момент спустить курок, если кто-то станет тебе угрожать.

– Так и будет, Ив.

– Уверена?