Сорные травы

Челюсти оппонентов потихоньку отвисали, а глаза стекленели. В сугубо психологической терминологии с подачи Леона Фестингера такое состояние называется когнитивный диссонанс. Это как если ты поймал ежа, а он тебе молвит человечьим голосом доказательство теоремы Ферма.

– …Nullius praeterea precibus adductus, mortiferum medicamentum cuique propinabo, neque huius rei consilium dabo. Caste et sancte colam et artem meam. Quaecumque vero in vita hominum sive medicinam factitans, sive non, vel videro, vel audivero, quae in vulgus efferre non decet, ea reticebo non secus atque arcana fidei meae commissa. Quod si igitur hocce jusjurandum fideliter servem, neque violem, contingat et prospero successu tarn in vita, quam in arte mea fruar et gloriam immortalem gentium consequar. Sine autem id transgrediar et pejerem contraria hisce mihi eveniam[39].

Посмотрел на притихшую толпу:

– Латынь все знают?

Ответом – молчание.

– Нет? Удивительно. Тогда давайте разбираться, кому и что я должен. Первое, – я загнул палец. – Клятва говорит об обязательствах перед учителями, коллегами и учениками. Мне кажется, вы не относитесь ни к одной категории. Не так ли?

– Это не важно… – попробовала меня перебить женщина.

– Второе, – я демонстративно загнул еще один палец. – В клятве говорится, что я обязан лечить сообразно с моими силами и пониманием. Именно так все и было с вашими родными. Все силы и все знания мои коллеги приложили. Я тоже. Все без остатка.

Пресек попытку возразить взмахом руки:

– Третье. Клятва запрещает эвтаназию. Не наш случай, правда? Четвертое – отказ от абортивного пессария. Инструмент такой своеобразный – вы не видели, и ладушки. Пятое – клятва запрещает заводить романы с пациентами. Вроде замечен не был, не нарушал, не привлекался. Шестое, седьмое, восьмое: в клятве говорится о необходимости хранить врачебную тайну, жить без грехов, не заниматься лечением мочекаменной болезни. С последним не соглашусь – как раз дело хирурга.

Я подпер подбородок левой рукой, правой копаясь во внутренностях ящика стола.

– Но, самое главное, клятву Гиппократа я не давал. И никто из моих коллег. А вот клятву российского врача – да. И клятву эту я не нарушил ни разу. Так что мне не стыдно. Ни. За. Что, – четко выделяя слова, закончил я.

– Спасибо за лекцию, – недобро усмехнулась женщина. – Но нас это мало интересует. Вы не спасли наших родных. Вы обрекли на смерть наших кормильцев и детей. И потому вы должны нам денег.

Железная логика. Я наконец-то нащупал в ящике то, что искал.

– Доктор, не юли, – качнулся вперед Петро. – Давай полюбовно разойдемся. Твоя больница нам деньги. А мы тебя не тронем, даже в прокуратуру не обратимся. Лады?

– Нелады, – покачал я головой. – Никаких денег вы не получите. Ни от меня, ни от больницы, ни от одного медработника в этих стенах. Это мое последнее слово. Другого не будет.

– Ты чо, оборзел, сука? – Он потянулся, чтобы ухватить меня за халат, но уткнулся носом в то, что я вытащил из стола. Толпа синхронно качнулась назад – первые ряды разглядели, что у меня в руке. Серебристый пистолет смотрел прямо в лоб быдловатому мужичку. Я щелкнул предохранителем, затем плавно взвел курок.

Петро прохрипел:

– Эй, доктор, ты чего, б…?

– Что вы делаете? – завизжала женщина в офисном костюме. Около выхода тоже забубнили. Кто-то даже заблаговременно решил свалить.

– Что? – переспросил я, прицеливаясь пролетарию в переносицу. – Ко мне вваливается толпа незнакомых людей – шантажируют, угрожают. И я сейчас защищаю свою жизнь и честь врача заодно. Все просто.

– Тебя, б…, посадят, – неуверенно возразил Петро.

– Быть может. Но пока что выметайтесь, – я перевел прицел на грудную клетку. – Вон, я сказал!

– Он не посмеет! – пронзительно крикнула женщина. – Мужчины, что вы стоите?

– Вон!

– Зассышь, б…, – набычился Петро и сделал шаг ко мне.

– Зря, – и спустил курок.

Грохот упавшего тела удивил, наверное, коллег этажом ниже.

Мадам в офисном прикиде пронзительно завизжала. Авангардная дама повисла на своем кавалере, который еле держался на ногах под весом любимой туши. Остальные делегаты спешно выламывались через дверь.

Хоть бы не вынесли – мелькнула мысль. А то придется звать плотника.

Я любовно погладил пистолет. Достал из ящика пачку сигарет, вытянул одну и неспешно прикурил ее от длинного язычка пламени, вырвавшегося из дула. Курю редко, сейчас вообще никакого желания нет, но от небольшой театральщины отказаться не смог. Отличная штука – практически не отличимая от настоящего пистолета зажигалка. Вроде бы игрушка – а вон какой эффект. Обещал же показать этот подарок пациента Паше, да забыл. Хорошо, что сам вспомнил в нужный момент. Не дело – боевым оружием размахивать, а то и вправду натравят ментов.

Визг стих. Женщина испуганно смотрела на меня – я задумчиво раскуривал сигарету.

– Заберите тело, – приказал я. – И выметайтесь.

– Вы… вы…

– Я заведующий отделением. Считайте, что капитан этого корабля. И буду делать все, что нужно, для защиты отделения и сотрудников.

– Мы будем жаловаться…

Я прервал ее:

– Кому угодно, куда угодно и как угодно.