Сорные травы

Луканов демонстративно прокашлялся и отметил:

— В наше время…

— Яблоки были слаще, а сливы больше, — оборвал его шеф. — Мы не на собрании комсомола, Сергей Валентинович. Пока что, как ни удивительно, только Иван Игоревич может хоть что-то сказать о симптоматике и развитии… этой… хвори.

— Точно хворь? — спросил завотделения терапии. — Может, токсикологи что скажут. Вода там или выброс какой?

— По всей стране? — вкрадчиво спросил Олег Данилович.

Тут уже подскочили почти все.

— Стране? — ошарашенно переспросил терапевт.

Ни слова не говоря, Олег Данилович щелкнул пультом управления — засветилась панель телевизора на стене. На первом же канале экстренные новости. Звук шеф не включил. Но картинка говорила сама за себя: пылающие обломки самолета. Другой канал: снова новости — Москва, Садовое кольцо, длинная пробка, между машинами бегают люди, вдалеке поднимается столб черного дыма. Мигнул экран — следующий канал: замедленная съемка. Концерт? Мюзикл? На возвышении хор — падают люди со ступеней, коллеги пытаются поддержать. Ниже бегущая строка с количеством погибших. Еще один канал — эмблема BBC: бегают полицейские в непривычной форме, на улицах лежат люди. Крупным планом показано лицо девушки — щека вдавилась в асфальт, рот приоткрыт, пустые глаза.

Я еще успел заметить огромные зрачки — на всю радужку. Как у Лены.

— Минимум стране, — подтвердил шеф. — Мне из Минздрава звонили. Официальная версия — новый вирус гриппа, высоковирулентный[1], с геморрагическими[2] осложнениями.

— Чушь, — вмешался инфекционист. — Уж геморрагии мы бы сразу заметили. Да и вирус не бывает совсем без симптомов. Опять этот горе-финансист крутит министерством как хочет — кто такого дурака поставил командовать здравоохранением.

— Известно кто, — пробурчал Луканов, — и известно за что. Будет у тебя жена дочерью Самого, и ты взлетишь. Но к медицине его заслуги отношения не имеют.

— Чушь, не чушь, а такова будет официальная позиция, меня знакомый уже предупредил — так что гласно будем повторять эту сказку для обывателей. Но в работе ориентироваться на здравый смысл, — заметил Олег Данилович. — Еще версии есть?

Ответом ему была кладбищенская тишина. Даже стало слышно, как за сплошными стеклопакетами окон шумит перепуганный народ на улицах.

— Тогда за работу. Живых проверить, контактировавших изолировать, умерших — в морг, персоналу инструктаж, палаты обработать тщательно, всем маски… Так, ничего не забыл? — Шеф с хрустом сломал карандаш и продолжил: — И молчать! Ясно? Все гипотезы мне, все версии сюда. Для прочих любопытствующих — грипп. Не хватало еще, чтобы журналисты какую-нибудь вавилонскую чуму придумали.

Кто-то еле слышно застонал — видимо, представил, что понапишут акулы пера, когда сообразят, насколько все жарено да остро. А там покоя врачам не будет — ни от пациентов, ни от родных, ни от знакомых. Еще ипохондрики, как стадо леммингов, набегут — и ладно бы только поликлиники осаждали, так они же сразу за лечением примчатся, невротики бешеные.

Все потихоньку начали расползаться.

— Александр Викторович, Иван, останьтесь!

Луканов недовольно обернулся, хотел что-то сказать, но, поймав злой взгляд шефа, промолчал. Логично — не время выяснять, у кого стаж длиннее да толще.

Шеф усмехнулся:

— Я прям как папаша Мюллер.

Александр Викторович, инфекционист, удивленно посмотрел на него.

— Ну, — пояснил Олег Данилович, — «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Что, совсем склероз замучил, Саша?

Тот махнул рукой и присел на стул. Я же решил постоять — мне еще сегодня дохрена сидеть придется, эпикризы смертные катать.

— Итак, Саш, а теперь спокойно мне объясни, почему чушь, — попросил Олег Данилович. — Я все же хирург бывший, меня ваши тонкости инфекционные не интересовали еще с академии.

— Да просто все, — вяло ответил Александр Викторович. — Тебе как, по-научному или как простому обывателю?

— Хм, знаешь, а давай-ка по-простому. Мне мэр звонил — просил, чтобы я ему объяснил, как разберусь. Вот и поможешь мне собрать версию для чиновников, чтобы они хоть что-то поняли.

— Ну тогда… Вспомни азы. Сколько сейчас известно вирусных кирпичиков? Шестнадцать типов гемагглютинина и девять типов нейраминидазы[3]. И практически все комбинации известны, их возможная вирулентность и патогенность тоже. Помнишь, как все срались от «аш один эн один»[4], хотя я тогда еще говорил, что новой «испанки» не будет?

— Да это понятно. Пятеро чихнули — полстраны обосралось, — поморщился шеф. — А сейчас ты почему отметаешь возможность?