Сорочья усадьба

Но рядом с ней, как ни крути, я чувствовала себя маленькой. Глаза ее были густо подведены краской, в ушах серебряные кольца, на пальцах тоже. А я все еще коротко стригла волосы, чтоб не мешали, и упорно отказывалась признавать, что скоро мне понадобится лифчик. А тут еще татуировка. Я представить себе не могла такого надругательства над собственным телом. Я вспомнила, как она насмехалась над дедушкой, старалась не смотреть на птичьи чучела, а вот, оказывается, изображение одного из них она носит на спине. Она не заслуживала чести жить в этом доме.

Когда дед вернулся, я все ему рассказала. Никогда не забуду, как он при этом на меня смотрел. Лицо его словно провалилось. Он пришел домой радостный, и вот вся радость его в один момент испарилась. Он ничего не говорил, просто слушал, но у него было такое лицо, что, мне казалось, он сейчас меня ударит. Я испугалась и убежала наверх. Сидела в своей комнате, обхватив руками колени, и плакала, слушая крики Тесс. Хлопнула дверь. По коридору прогрохотали тяжелые шаги и замерли у моей комнаты.

— Долбаная сучка, Розмари, вот ты кто! — прокричала она за дверью. — Ненавижу тебя, до конца жизни буду ненавидеть!

Она не спустилась к обеду, который прошел почти в полном молчании. Даже Чарли не проронил ни слова. Он только изредка поглядывал на нас, то на одного, то на другого. Чарли понимал, что-то случилось, но понимал также, что лучше не задавать лишних вопросов. Пообедав, дедушка вытер губы и встал.

— Завтра первым автобусом Тесс уезжает домой, — сказал он. — Кто хочет отправиться с ней?

Мы с Чарли сидели, не говоря ни слова, но сердце мое стучало все сильней. «Только не я», — повторяла я про себя снова и снова. Удовлетворенный, дедушка вышел из кухни.

У меня много причин чувствовать себя виноватой. Выезжай я почаще кататься верхом, вместо того чтобы сидеть в четырех стенах, пытаясь дать новую жизнь мертвым животным, у Лили бы в то утро не вскружилась голова от весенней травки, она бы не испугалась и не бросилась бы через ограждение пастбища. Попридержи я язык, дедушка ничего бы не узнал, а значит, не рассердился бы на Тесс и не заставил бы ехать на утреннем автобусе в город. И она не вскочила бы ни свет ни заря, не помчалась бы к Джошу прощаться, а заодно рассказать, что младшая сестренка продала ее.

Я пытаюсь связать в единое целое события того рокового утра, воссоздать то, чего не видела. Я знала, что Тесс провела беспокойную ночь. Я слышала, как она металась за стенкой по комнате. Плакала. Я уснула, мне снилась ее голая спина, с которой срывается таинственная птица и бросается на меня, и я бегу к винтовой лестнице, спотыкаюсь и падаю вниз.

Как только на горизонте появляется серебристая полоска, она встает, потеплей одевается, натягивает на уши вязаную шапочку. Крадется в ванную комнату, чтобы сходить в туалет и накрасить глаза — прежняя краска осталась вся на подушке. Выходит через черный ход, убедившись, что миссис Джи еще не встала затапливать печь, надевает высокие бабушкины резиновые сапоги; своих у нее нет. На дворе густой туман, в ветвях тополей птицы еще робко подают голоса. Она идет на конюшню, хватает уздечку, но забывает прихватить морковку, чтобы угостить лошадей. Лошади ждут, когда она подойдет поближе, поворачиваются к ней задом и, взбрыкнув, убегают. Только Лили подпускает ее к себе, кроткая, добрая Лили, и, значит, на Лили надевается уздечка, на ее гнедую головку; Тесс ведет ее к мостику через ограду, чтобы забраться на ее неоседланную спину. Не знаю, почему Тесс не проводит ее через калитку и не садится на нее уже потом. Могу только догадываться, что она не хочет ехать этим путем, боится, что топот копыт Лили по гравию всех разбудит. Она знает, что дедушка всегда встает рано, крестьянский труд не позволяет спать до полудня, все в деревне встают с петухами.

Может быть, она хочет пройти через дальнюю калитку, которая ведет прямо к реке? Не тогда ли Лили пугается и, закусив удила, бросается на изгородь? Или сама Тесс заставляет ее это сделать, потому что прыгать через калитку слишком высоко для такой маленькой лошадки, привыкшей перепрыгивать только через стволы поваленных деревьев? Как бы там ни было, Лили прыгает, но безуспешно. Ее передние ноги попадают в проволоку, запутываются в ней, и она всем весом обрушивается на задние ноги. Не удержавшись на голой спине лошади, Тесс летит вперед, падает на землю и головой ударяется о камень.

Я знаю, что уже рассказывала про это, но тогда я говорила только про смерть Лили. Я понимаю, что в тот раз я опустила важную деталь — по другую сторону ограждения лежала мертвая Тесс. Но я не смогла еще раз пережить весь этот ужас: ведь в то утро сестра вышла из дома по моей вине! Хватит того, что все эти годы меня преследовал звон проволоки, в которой запутались копыта Лили.