Сорок истин

Его голос отрезвил ее, паника схлынула. Выпрямившись, она замерла взглядом на его пальцах, которые нажали кнопку «7».

— Ульяна Олеговна, закончим разговор позже. Я заберу вас сегодня после работы, — чуть тише проговорил Барховский, все еще придерживая ее за локоть.

Ульяна повернула голову к мужчине и, окинув его изумленным взглядом, сдавленно выговорила:

— Вы что, больной?!

Тот недовольно прищурился и строго хмыкнул:

— И это тоже обсудим… А как вы познакомились с моей дочерью?

— С кем?! — едва не задохнулась от глотка воздуха Ульяна и растерянно отстранилась от мужчины, впечатываясь спиной в стену.

— Решили ко мне по-хитрому подобраться — через Беллу?

— Не говорите чушь! Ей восемнадцать, вам — тридцать пять! Вы что, ее с Ринатой в семнадцать родили?!

Кирилл недоуменно свел брови и усмехнулся нелепым выводам, но оправдываться не собирался. Кто она ему, чтобы выяснять подробности его личной жизни, да еще в таком тоне?

— А вы, я вижу, неплохо осведомлены…

Ульяна ладонями коснулась горящих щек и потупила взгляд. Но это было единственным приемлемым выводом. Потому что если она не поверит ему, то мир перевернется с ног на голову. Однако сейчас она не верила и самой себе.

— Это что, правда? — прошептала она севшим голосом.

— С какой стати мне вас в чем-то убеждать?

— Я не… — растерянно начала Ульяна, но закусила губу и замолчала.

Тот продолжал выжидательно смотреть на нее. Она тряхнула головой, подавила кашель и собралась.

— Не надо меня убеждать. Просто больше никогда не приближайтесь ко мне…

Лифт прибыл на седьмой этаж, и Ульяна растерянно замерла перед открытыми дверями.

— После работы, — постучав пальцем по циферблату своих наручных часов, напомнил Барховский.

Ульяна вышла и огляделась, соображая, к какой двери податься.

Простояв так несколько минут, она очнулась, когда ее окликнула Цапина, вернувшаяся с обеда. Войдя в лобби, Ульяна присела на диван и откинулась на подушки. И тут вся нелепость ее предположений, подозрений и переживаний обрушились на нее новой волной стыда и чувством собственной глупости. Белла — дочь, Рината — ее мать и его бывшая жена, а может, и не бывшая. И в любом случае он был предателем. И именно это имела в виду Белла, когда называла его так. Дочь была в курсе его грязных интриг, но, видимо, еще не знала, что отец спал с ее новой подругой.

Ульяну снова начало подташнивать. Она вновь почувствовала себя использованной и жутко виноватой перед Беллой. И как она будет смотреть ей в глаза, когда все раскроется? А ведь такие истории всегда раскрываются в самом неприглядном свете и в самый неподходящий момент.

Заметив возвращение Надежды на ресепшен, Ульяна поднялась и поспешила в туалет.

«Вот еще этого позора не хватало на мою голову!»— умываясь холодной водой, думала она. Никогда в жизни Ульяна не могла себе и представить, что окажется в такой унизительной ситуации.

Она никогда никого не подсиживала, не разносила сплетен, избегала конфликтов и неоднозначных ситуаций, всегда терпеливо выносила родственников и соблюдала правила морали, ей никогда не было стыдно за себя. Но она шагнула в новую жизнь и вместе с ней в пропасть, в которой растворились все ее моральные устои.

Ульяна вернулась на рабочее место. Но сосредоточиться на работе было практически невозможно. Вместо разработки эскиза она начала тупо раскрашивать готовые схемы — это не требовало фантазии, только механических действий мышью.

И все же слова Беллы об отце никак не вязались с образом Барховского: воспитывает дочь, как в пансионе благородных девиц, молодец, домосед…

«Засранец — это единственная точная характеристика, — усмехнулась Ульяна. — А может, он и не воспитывает? Это делает Рината? Вот почему у них такие «теплые» отношения! И она даже не знает, что я с ним… то есть он со мной… Черт! Что у нас вообще?! Боже! — ударила она себя по лбу. Если раньше ей могло быть неловко перед Беллой, узнай та, что она спала с ее бывшим мужчиной — «предателем», то сейчас Ульяне только сквозь землю провалиться. — Подчиненная матери спит с отцом. Это ж просто Санта-Барбара какая-то!»

Умом Ульяна понимала, что сейчас ей надо успокоиться, чтобы не выдать себя самой: паника к хорошему не приведет, но нужно и смириться, что когда-нибудь придется держать лицо и покаяться.

И вдруг раздалась трель телефона. От перевозбуждения Ульяна подпрыгнула на месте и рефлекторно мазнула по кнопке ответа.

— Улей, ты как? — взволнованно спросила девушка.

— В порядке, — натянуто улыбнулась Ульяна, оглядываясь на отдел и не понимая, как себя вести с девушкой.

— Я и не знала, что ты здесь работаешь. А я к крестной приехала.

— К крестной?! — на вдохе выдавила из себя Ульяна.

— Да, к Ринате. Она мне сказала, что ты ее сотрудница.

— А ты дочь Барховского, — заключила Ульяна, чтобы еще раз это осознать.

— Ага, сирота казанская, — засмеялась девушка. — Как тебе мой родитель?

— Тот еще засранец, — нервно усмехнулась Ульяна, опадая в кресле.

— Ну я же говорила, — хихикнула Белла. — Я рада, что ты поправилась. Я болела жутко! Когда увидимся?