Сорок изыскателей

ОТРЫВОК ИЗ ДНЕВНИКА БЛИЗНЕЦОВ

Милиционеры выскочили все разом. Их было четверо. Витька Большой первый засыпался. Он держал связанные концами ремни и не видел милиционеров. Мы побежали, а двое – за нами. Они сапогами стучат, сами свистят. Без ремней бежать – ух как неловко! Одной рукой – за штаны, а другой машешь. И все равно милиционеры отстали: разве кто нас догонит?

Мы в огороде, в огурцах, залегли. Стали считать, сколько нас. Только шестеро. Значит, половина мальчишек в плену. Мы подумали: может, пойти их выручать? Да там, верно, решетки на окнах, часовые вокруг ходят. Лучше утром на разведку, а сейчас все равно ничего не видно. Сады совсем черные, только в окошках огонечки и на небе звездочки.

Надо на улицу выходить – и в ту белую школу. А в какую сторону податься, не знаем. Вдруг – забор. Перелезли, а там сад яблоневый, и яблок на каждом дереве туча. Но мы на яблоки только одним глазком глянули. Вдруг черная собака – больше Майкла, больше льва – как гавкнет!.. А мы – от нее через забор… По огородам долго бродили, на прогон наткнулись и на улицу вышли. Пошли потихоньку вдоль палисадников, подальше от фонарей держались. Только стали к парку подходить, смотрим – милиционер нашу Люсю и доктора забрал и ведет.

Люся так жалостно просит:

«Товарищ милиционер, отпустите!»

А доктору, видно, неохота в милицию идти. Все хромает да вздыхает.

Мы хотели потихоньку прокрасться да лечь. Девчонки спали, а Магдалина Харитоновна – вот какая хитрая – услышала нас.

«Вы где были? Вы откуда?»

А мы говорим:

«Ходили спутник наблюдать», – и под одеяла, и захрапели.

Она долго к нам приставала: «Где да где?» А мы нарочно стали громко храпеть, будто спим крепко, и взаправду уснули. Как из милиции наши вернулись, мы и не слыхали.

…На этом запись близнецов в голубом альбомчике оканчивается.

Утром, пока умывались, пока завтракали, мальчики с хохотом рассказывали о ночных треволнениях. Они разделились на две партии: одни хвастались, что в милиции побывали, другие – что от милиционеров так ловко удрали.

Девочки, срочно латая мальчишечью одежонку, с явным восхищением смотрели на тех и на других героев и, видимо, гордились ими.

Один только всеми забытый Володя-Индюшонок сердито сопел над фотоаппаратом, но я был уверен – в душе он очень завидовал остальным мальчишкам.

Магдалина Харитоновна начала было о «неописуемо отвратительных нарушениях дисциплины», грозила все рассказать Елене Ивановне, но Витя Большой прервал ее:

– Магдалина Харитоновна, в милиции нас простили, и вы тоже простите. Ведь мы изыскатели.

– И давайте тоже назовемся номерами, – предложил один из близнецов и поднял кверху свой острый нос. – Какой у них был последний? Седьмой?

– Здорово! – воскликнул Витя Перец и подскочил ко мне. – Вы, дяденька доктор, будете изыскатель Номер Восьмой, идет?

– А Магдалине Харитоновне отдать Номер Девятый? – пробурчал Витя Большой. – Дудки!

– Пускай, добрее будет, – шепнул другой близнец. Десятый номер получила Люся.

Галя выразительно посмотрела на меня своими большими, как у олененка, глазами и робко сказала:

– А Номер Одиннадцатый… Мне очень хочется… Пусть будет ваш сын Миша.