Сорок лет одиночества (записки военной переводчицы)

В понедельник приехал в тюрьму наш новый начальник — политсоветник коменданта Восточного Берлина полковник Одинцов М. А. Знакомясь со Шпандау, он буквально облазил всю тюрьму, не пропуская ни одного этажа, ни одной камеры. Я его сопровождала. Таким образом я снова побывала в камерах, в которых томились неизвестный нам Кузнецов и другие русские. Затем поднялись в огромное чердачное помещение. Раньше там был тюремный костел. До сих пор все сохранилось в прежнем виде, только ужасно много пыли. Интересно, можно ли играть на стоящем там органе? За массивной дверью я увидела мертвого голубя. Наверное, он залетел в разбитое окно, а обратно не смог выбраться, так и погиб. Истопник Кадич показал нам камеру, в которой сидели его соотечественники-югославы. Это мрачная одиночка в подвальном этаже с двойными решетками. На стенах камеры сохранились надписи на сербском языке. И среди них: “Да здравствует красно войско!” На правой стене бросилась в глаза вдавленная в штукатурку надпись неровными буквами на русском языке. Были мы также в подвале, где нацисты казнили приговоренных к смерти. Их подвешивали к потолку, а затем сверху ударяли по голове. Впечатление ужасное! А ведь кто-то из палачей жив… Может быть, жив и кто-то из надзирателей. На прошлой неделе в немецких газетах писали, что общественность требует судить всех бывших начальников концлагерей. Но не только их! Вот бы начать розыск тех палачей, которые возглавляли Шпандау во время войны.

В тюрьме была одна комната, которой, как единственная женщина, постоянно пользовалась только я. Однажды, когда поблизости никого не было, я взялась за ручку двери, чтобы ее открыть. И, о ужас! Массивная железная громадина начала падать на меня и я еле успела отскочить в сторону. Кто-то снял дверь с петель… Зачем?

Хотя после войны Шпандау и была наиболее тщательно охраняемой тюрьмой в мире, оборудованной самыми современными средствами контроля, администрация догадывалась, что все равно существуют каналы нелегального обмена информацией, и перекрыть их не способна самая бдительная охрана.

Ужесточить контроль пытались еще в то время, когда отбывал наказание адмирал Дениц, приговоренный Международным Военным Трибуналом к 10 годам лишения свободы. На первый взгляд, ничего не значащее решение Дирекции об отмене такой привилегии заключенным, как получение книг из дома, оказалось очень своевременным.

Цензоры обратили внимание, что в письмах домой Дениц часто называл прочитанные книги, их авторов, издателя. И каждый раз заканчивал письмо так: “Гюнтеру будет интересно знать”. Гюнтер — зять адмирала и офицер флота, был его доверенным лицом во время войны. Перед выполнением первого оперативного задания каждый командир подводной лодки имел конфиденциальную беседу с Деницем или Эверхардом Годтом, начальником оперативного отдела штаба. Под присягой офицеру вручался шифр на базе книги “Ирландия”, чтобы в случае, если он попадет в плен, он мог бы в письмах семье сообщить о том, каким образом была потоплена его лодка. В зашифрованном письме дата отправки должна быть подчеркнута. Дальнейшая доставка этого письма в штаб флота уже входила в обязанность жены командира или членов его семьи.

Способ передачи шифрованных сообщений при помощи книг был не нов. Цензоры Шпандау решили, что если Дениц действительно использует один из своих шифров времен войны, то ему часто придется менять ключ, так как заключенным не разрешалось долго держать полученную книгу. Отменой привилегий на получение литературы из дома был перекрыт хорошо налаженный канал обмена нелегальной информацией.

1 июня 1959 года. Как всегда, первого числа месяца — смена караула. Теперь охрану в тюрьме несут французы. Директора, переводчики и многочисленные гости офицерской столовой тюрьмы особенно любят французские месяцы: богатый стол, изысканные французские вина, в баре — первоклассные коньяки. Любят они также и наши месяцы, главным образом из-за водки, икры и… “украинского борща”, приготовленного поваром-итальянцем на немецкий манер.

В субботу после цензуры ездили в английский пограничный полк на “Вечернюю зарю”. Это совсем недалеко от тюрьмы. Вообще этот полк дислоцируется на границе между Англией и Шотландией, сейчас он заменяется и выводится домой. После небольшого парада был коктейль, очень скромный, на свежем воздухе. Во время коктейля я много разговаривала с молодыми лейтенантами — офицерами английской армии. Они меня сразу же окружили и не отпускали до самого конца. Расспрашивали о нашей стране и почему-то особо о Сибири. “Говорят, что ваш муж из Сибири? Интересно бы на него посмотреть”. — “А вон он, в конце зала, беседует с вашим генералом. Как видите — он без бороды до пояса, не волосатый, блондин…” Было легко и весело, много шутили, смеялись.