Сорок лет среди грабителей и убийц

Убитый был неизвестен. Несомненно, судя по костюму, золотым часам и кошельку с шестидесятью двумя рублями, он был состоятельным человеком. Имя его и фамилия начинались с буквы «К», и пальто он заказывал у Корпуса. Приведшая его женщина была, по определению слуги, из «этих», но найти ее тоже не казалось легким, потому что она могла и не быть зарегистрированной, то есть известной полиции. Наконец, главные виновники не оставили после себя никаких следов. Известно только, что он был с русой бородой, высокий ростом, а у нее на платье, вероятно, остались следы стеарина. И это все.

Я распорядился через полицию, чтобы дворники проследили, не пропал ли кто из жильцов с ночи шестого августа. Затем через ту же полицию приказал, чтобы ко мне явился извозчик, который возил утром, между пятью и шестью часами, седьмого августа двух седоков, барыню с барином, от гостиницы или с одной из двух улиц, на углу которых она стоит. И наконец, командировал лакея Егора Васильева в Рождественскую часть, где обычно производился врачебно-полицейский осмотр всех зарегистрированных служительниц любви.

Распоряжения эти очень быстро дали результаты.

На другое утро ко мне явился извозчик, который показал, что он взял таких седоков за три дома от гостиницы. Господин с большой светлой бородой нанял его на Варшавский вокзал. Он повез их по Измайловскому проспекту, на углу Первой Роты господин высадил даму, а сам поехал на Варшавский вокзал, где и сошел.

— Ты бы его узнал?

— В лицо беспременно.

Я распорядился найти извозчика, который около шести часов утра седьмого августа посадил даму, но такого не нашлось. Очевидно, дама дошла до своего дома пешком или взяла извозчика, запутав след. След действительно как будто потерялся, но я знал, что не сегодня-завтра он отыщется, и не обманулся. На другой же день вечером из второго участка Литейной части мне сообщили, что старший дворник одного дома оповестил их об исчезновении хозяина Кузьмы Федоровича Кузнецова, ушедшего вечером шестого августа. «К» и «К»!

Я поручил Ж. расспросить дворника. Он тотчас вызвал его и показал ему пальто, шляпу и зонтик, которые тот сразу признал как вещи своего барина.

— Ну, брат, — сказал Ж., — твоего барина, значит, уже нет в живых. Утюкали! Родные есть у него?

— Брат есть, полковник, сестрица, вдова генерала, а у самого дочка, подросточек.

— Что же, он вдовец?

— Десятый год уже вдовец!

Родные Кузнецова были оповещены, и труп его был перевезен к нему на квартиру.

Ж. занялся опросом всех лиц, окружавших убитого, и, в то время как совершались панихида и похороны, он уже успел разузнать многое о жизни и характере убитого.

* * *

Кузьма Федорович Кузнецов был богатым домовладельцем. Раньше он служил в полку, вышел в ранних чинах в отставку и жил доходами, иногда играл на бирже. Он был вдов, имел дочь Лизу, четырнадцати лет, при которой находилась гувернантка, девица двадцати трех лет, очень красивой наружности. Кузнецов любил пожить и пожуировать.

Лакей и горничная намекали, что он жил с гувернанткой, как раньше жил с ее предшественницами, причем не брезговал и горничными.

Часто случалось, что, уйдя вечером, он не ночевал дома, но на другой день к завтраку он всегда сидел за столом на своем месте.

— Какого он характера?

— Характером веселый, мягкий, а красивая женщина могла с ним сделать все, что хочет.

— Не было ли у него врагов?

— Не должно бы быть…

В первый раз я и Ж. чувствовали себя растерянными. Словно шли, шли и вдруг уперлись в стену. Ни из чьих показаний нельзя было ухватить конца нити, и только смутно чувствовалось, что в этом преступлении должна быть романтическая подкладка. Но убитый унес свою тайну в могилу, а убийцы бесследно скрылись…

* * *

Коридорный Васильев две недели продежурил на осмотрах, но не увидал той женщины, с которой приходил убитый. Извозчик, которому было поручено, если он увидит своего бывшего седока, указать на него полиции, не объявлялся.

Я начинал терять терпение. Агент Ж. лишился сна и аппетита, ломая голову над всевозможными планами. Время шло, а преступники не были обнаружены. Казалось, надо было отказываться от дела, но тут на помощь пришел случай.

Однажды около полуночи Ж. шел по Невскому мимо Казанского собора. Впереди него шли две девушки и громко разговаривали.

— Я бы на ее месте тоже ничего не сказала. Затаскают!

Другой агент, быть может, и не обратил бы внимания на эти слова, но Ж. словно что-то толкнуло, и он замедлил шаги.

— А так еще хуже. Подумают, что она убила, — возразила другая.

— Сонька-то! — воскликнула первая и захохотала. Ж. решил воспользоваться моментом. Он быстро догнал девушек, взял их под руки и, идя между ними, спросил:

— Про какую это Соньку вы, милочки, говорите и почему могут подумать, что она убила?

Девушки испуганно рванулись от него, но он крепко держал их за руки.

— Оставьте нас! Что вам нужно? Мы так себе разговариваем! — закричала одна.

— Мы ничего не знаем, — прошептала другая.