Сорок монет (роман и повести)

— Дело, конечно, не в числе, дорогой мой. Дело в должностях. Если хочешь знать, то, как оказалось, ровно половина из них — либо служащие, что пером по бумаге водят, либо заняты такой работой, что можно и не потея есть досыта. Да и среди другой половины тоже немало таких, что только называются колхозниками, а на самом деле… За примером далеко ходить не надо. Вот, возьмём хотя бы тебя…

— Меня? — притворно удивился Кособокий.

— Да, тебя! — с грустью в голосе произнёс Тойли и посмотрел шурину прямо в глаза. — Ну, вот, скажи по совести, принёс ли ты за последние годы колхозу хоть крупинку пользы? Вспомни, когда ты последний раз в поле выходил?

— Зря ты с меня начал! Я не в счёт.

— Почему так? — искренне удивился Мерген.

— Сам ведь знаешь, какое у меня здоровье.

— Ах, ты, значит, больной! Да-да-да… — насмешливо согласился Тойли. — Я-то хорошо знаю твою хворобу. Когда война — ты увечный, когда хлопок — ты калека, а когда…

— Давай лучше не ворошить старую солому!

— Ладно, давай ворошить новую. Кто твой приусадебный участок обрабатывает? Кто полсотни твоих овец пасёт?.. Ах, да, овец ты в общее стадо отправил, о них речи нет. Ну, а кто за твоими верблюдами и коровами ходит? Тут ты здоровый!

— А кто может мне запретить заниматься своим хозяйством?

— Вот в этом всё дело, дорогой мой, — вздохнул Мерген. — Из-за того, что ты мой родственник, никто тебя пока не приструнил. Ни тебя, ни таких, как ты. И я тоже хорош! Закрывал глаза на подобные вещи. Делал вид, что ничего не замечаю… Поделом мне! — Он немного передохнул и снова обратился к шурину: — Ты мне вот что лучше скажи, почему бы это третья бригада, та самая, на чьей земле мы с тобой живём, почему это она уже который год не выполняет плана по хлопку? А? Можешь ты мне это объяснить?

— Откуда мне знать! — пожал плечами Кособокий и, сморщив нос, опять потянулся к рюмке.

— Погоди! — взял его за локоть Тойли. — Водка от тебя не убежит. Ты мне ответь сначала.

— Да не знаю я!

— Знаешь, да увиливаешь.

— Разрази меня бог, не знаю.

— Лучше меня знаешь.

— Колхоз-то план выполняет, ну, и ладно…

— Нет, не ладно. Надо, чтобы все бригады выполняли.

Гайли, которому этот разговор стал уже надоедать, вдруг засопел носом и без всякой хитрости произнёс:

— Если всей бригадой навалиться, то и план будет.

— В самую точку! — удовлетворённо сказал Тойли Мерген и отпустил локоть шурина. — Вот она где — семейственность!

Вместо ответа Кособокий осторожно покосился на сестру и ловким манером опрокинул вторую рюмку.

— А кроме семейственности, сказали, что я перестал в поле бывать, земли совсем не вижу, — горько закончил Тойли.

— Вот это они правильно сказали! — согласился Кособокий и, достав из миски баранье рёбрышко, принялся обгладывать его, выбирая кусочки помягче да пожирнее. — Это они вернр подметили, что глаза твои земли не видят, — смакуя мясо, приговаривал он.

— Если верно, зачем же прежде сказал, будто на меня поклёп возвели? — смерил шурина презрительным взглядом Тойли Мерген. — Правда, кое-что и лишнего наговорили, — задумчиво продолжал он. — Нашлись такие горячие головы, что всегда норовят через край хватить. Но всё же народ правильно решил, дорогой мой. Главная вина на мне самом.

— На тебе? — хихикнул Гайли. — И ты прямо так перед всем народом повинился? — искренне недоумс Бал он.

— Как же не повиниться, если люди правы?

— Значит, на тебя всё свалили, а ты и обрадовался?

— Ты не крути, Кособокий. Ничего липшего я на себя не принял, а свои промашки признал.

— Слышишь, Акнабат, что он тут говорит! — обратился Гайли за поддержкой к сестре. — Да я бы на твоём месте лучше умер, чем покаялся! — убеждённо воскликнул он.

— Это почему же?

— Если не знаешь, я тебе сейчас втолкую, почему! — Шурин со злостью бросил на стол обглоданную кость и так же ожесточённо стал излагать свою точку зрения. — Кто сделал колхоз «Хлопкороб» образцовым? Тойли Мерген или они? Когда двадцать лет назад тебя выбрали председателем…

— Не двадцать, а восемнадцать, — поправила его сестра.

— Какая разница! — свирепо посмотрел на неё Кособокий и встал из-за стола. — Сколько я тебе твердил — не ввязывайся в спор, когда я говорю! И вообще, если меня перебивает женщина, во мне бес просыпается…

— Ладно, ладно, — постарался утихомирить его Тойли. — Как говорится, не мсти Ахмеду вместо Али. Скажи лучше, что я такого особенного сделал, пока был председателем?