Сорок одна хлопушка

Мотоциклист обернулся и посмотрел на нас. Чего на нас любоваться, так тебя и так? Я хоть мать не жалую, но ещё больше терпеть не могу этих зевак. Мать давно говорит: «Тех, кто смеётся над сиротами и вдовами, покарают небеса». И действительно: в тот самый момент, когда он обернулся посмотреть на нас, его мотоцикл столкнулся с тополем у дороги. От удара мотоциклист вылетел из седла, наступил пятками на поперечину с гусями, шеи которых беспорядочно обвились вокруг его ног, а потом свалился в придорожную канаву. Одетый в сверкающее, как доспехи, пальто из свиной кожи, на голове – модная в то время шапка-носок из толстой шерсти, большие чёрные очки на носу. Так одеваются в кино убийцы-мафиози. Ходили слухи, что на этом участке дороги попадаются грабители, и мать для храбрости тоже наряжалась примерно так же, она ещё курить научилась, но, конечно, на хорошие сигареты не тратилась. Увидев мою мать в чёрной кожанке, вязаной шапке-носке, в чёрных очках и с сигаретой в зубах, восседающую на мотоблоке, ты, мудрейший, даже не принял бы её за женщину. Мотоциклист промелькнул мимо так быстро, что я не разглядел его; я не понял, кто это, и когда он обернулся, чтобы посмотреть на нас; его лицо стало ясно видно, лишь когда он шлёпнулся навзничь в канаву с тонким слоем воды и когда с него по инерции слетели шапка и тёмные очки. Это был бригадир кухонной команды и по совместительству заготовитель продуктов для городской управы, он часто приезжал к нам в деревню. В течение многих лет он закупал у нас продукты для городских чиновников и партфункционеров, всё, что относилось к жирам и белкам. В политическом отношении это был человек абсолютно надёжный, в противном случае никто не поручился бы за безопасность и жизнь городских руководителей. Этот человек по фамилии Хань, мастер Хань, был собутыльником отца, и отец разрешал называть его «дядюшка Хань».

Когда отец отправлялся в город пить вино и есть мясо с дядюшкой Ханем, он всегда брал меня с собой. Однажды он не взял меня, так я пробежал десять с лишним ли и нашёл их в том же ресторанчике под названием «Благоухание». Они, похоже, что-то обсуждали, лица их были серьёзные. Кастрюля с собачьим мясом на столе между ними дышала паром и источала призывный аромат. Увидев их, я заревел. Не то чтобы от аромата собачьего мяса. Мне казалось, что отец поступает непорядочно, я так непоколебимо ему предан, решительно выступаю на его стороне в войне с матерью, а также храню секреты его близких отношений с тётей Дикой Мулихой, а он – нате вам! – сбегает в одиночку есть собачье мясо и даже не берёт меня с собой, разве не обидно? Завидев меня, отец остался равнодушным:

– А ты как здесь оказался, пацан?

– Сам пошёл мясо есть, а меня чего не взял? Или я тебе не сын родной?

Чуть смутившись, отец сказал дядюшке Ханю:

– Почтенный Хань, ты только глянь на этого моего сыночка, это надо быть таким обжорой?

– Сам удрал мясо есть, а меня бросил пробавляться редькой и солёными овощами с Ян Юйчжэнь, да ещё обжорой обзываешься, какой ты отец после этого! – выпалил я. Это был не упрёк, в душе поднялась такая обида, аромат собачьего мяса ещё пуще шибанул в нос, на глазах выступили слёзы и, в конце концов, покатились ручьём.

– Любопытный парнишка, – усмехнулся дядюшка Хань. – Твой сын, почтенный Ло, молодцом, говорить умеет. – Потом подозвал меня: – Иди сюда, приятель, садись, ешь, сколько влезет, я давно уже слышал, что ты любитель мяса, такие дети смышлёные. Потом захочешь мяса, приходи ко мне, обязательно накормлю досыта. Хозяйка, подай-ка ему чашку и палочки…

Ну и вкусная в тот день была собачатина! Я ел и ел, измазанная маслом и мукой хозяйка то и дело добавляла в котёл куски мяса и кипятка. Ел я сосредоточенно, не обращая внимания на расспросы дядюшки Ханя. Слышал, как отец сказал хозяйке:

– Этот мой сынок может полсобаки съесть за один присест.

Слышал слова дядюшки Ханя:

– Что же ты, почтенный Ло, довёл сына до такого? Нужно, чтобы он обязательно ел мясо, если мужчина не ест мяса, это никуда не годится. Почему в Китае физкультура не на высоте? В конечном итоге из-за того, что мяса едим мало. Попросту говоря, отдай мне Сяотуна в сыновья, и вся недолга. Он у меня три раза в день мясо есть будет.

Проглотив кусок мяса, я улучил момент, поднял голову и, переполненный эмоциями, полными слёз глазами с глубокой признательностью глянул на дядюшку Ханя.

– Как, Сяотун, будешь мне сыном? – Он потрепал меня по голове: – Станешь моим сыном, точно будешь есть мясо.

Я решительно кивнул…

Невезучий дядюшка Хань, лёжа в канаве и хлопая глазами, смотрел, как мы пробегаем рядом с его мотоциклом. Тот лежал у дерева, мотор ещё грохотал, искривлённое от удара о ствол колесо ещё вращалось, хоть и с трудом: обода со скрежетом тёрлись о крыло. Слышно было, как он крикнул нам вслед:

– Ян Юйчжэнь, вы в город? Передайте там, чтобы мне приехали помочь…