Сорок пять

– Я полагал, сир, что так вашему величеству легче было бы произвести осмотр. На каждом из этих альковов имеется номер, что очень удобно: под тем же номером числится и обитатель данного алькова. Таким образом, каждый из этих обитателей, когда понадобится, может быть и просто номер такой-то, и человек.

– Придумано довольно хорошо, – сказал король, – в особенности если у нас одних будет ключ ко всей этой арифметике. Но ведь несчастные задохнутся, если все время будут жить в этой конуре?

– Если вашему величеству угодно, мы сделаем обход и осмотрим помещение каждого из них.

– Черт побери! Ну и мебельный склад ты мне устроил, д'Эпернон! – заметил король, бросив взгляд на стулья, куда спящие сложили свою убогую одежонку. – Если я стану хранить в нем лохмотья этих парней, Париж здорово посмеется.

– Что верно, то верно, сир, – ответил герцог, – мои сорок пять гасконцев не слишком роскошно одеты. Однако, ваше величество, будь все они герцогами и пэрами…

– Да, понимаю, – с улыбкой сказал король, – они обошлись бы мне гораздо дороже.

– Вот именно, сир.

– Сколько же они будут мне стоить? Если не дорого, это меня, возможно, убедит. Ибо внешний вид у них, д'Эпернон, не очень-то привлекательный.

– Сир, я знаю, что они несколько отощали да и загорели на солнце наших южных провинций. Но я был таким же худым и смуглым: они пополнеют и побелеют, подобно мне.

– Гм! – промычал Генрих, искоса взглянув на д'Эпернона.

Наступила пауза, вскоре прерванная королем.

– А знаешь, эти твои дворяне храпят, словно церковные певчие.

– Сир, по одному этому о них судить не следует: видите ли, сегодня вечером их очень хорошо накормили.

– Послушай-ка, один что-то говорит во сне, – сказал король, с любопытством прислушиваясь.

– В самом деле?

– Да, что это он говорит? Послушай.

И правда, один из гасконцев, чьи руки и голова свисали с кровати, а рот был полуоткрыт, что-то бормотал с печальной улыбкой.

Король подошел к нему на цыпочках.

– Если вы женщина, – говорил тот, – бегите! Бегите!

– Ого! – сказал Генрих. – Он дамский угодник.

– Что вы о нем скажете, сир?

– У него довольно приятное лицо.

Д'Эпернон поднес к алькову свою свечу.

– К тому же руки у него белые, а борода хорошо расчесана.

– Это господин Эрнотон де Карменж, красивый малый, он далеко пойдет.

– Бедняга, у него там был какой-нибудь роман, и пришлось его прервать.

– Теперь он будет любить только своего короля, сир. Мы вознаградим его за принесенную жертву.

– Ого, рядом с этим, как его?..

– Эрнотон де Карменж.

– Да, да, рядом с ним – престранная личность. Какая рубашка у этого номера тридцать первого! Можно подумать – власяница кающегося грешника.

– Это господин де Шалабр. Если он разорит ваше величество, то, ручаюсь, не без выгоды для себя.

– А вон тот, с таким мрачным лицом? Он, видно, не о любви грезит?

– Какой у него номер, сир?

– Номер двенадцать.

– Острый клинок, железное сердце, отличная голова, господин де Сент-Малин, сир.

– Да, да, если хорошенько подумать, – знаешь, Ла Валетт, мысль твоя не плохая!

– Еще бы! Сами посудите, сир, какое впечатление произведут эти новые сторожевые псы, которые, словно тень, будут следовать за вашим величеством. Этих молодцов никто никогда не видел, и при первом же представившемся случае они покажут себя так, что не осрамят нас!

– Да, да, ты прав, мысль хорошая. Но подожди.

– Чего?

– Полагаю, они будут следовать за мною, словно тень, не в этих своих лохмотьях? Я сам не так-то плох и хочу, чтобы моя тень или, вернее, мои тени не позорили меня своим видом.

– Вот, сир, мы и возвращаемся к вопросу о расходах.

– А ты рассчитывал обойти его?

– Нет, нисколько, напротив! Эго ведь во всяком деле – главное. Но и на этот счет у меня возникла одна мысль.

– Д'Эпернон, д'Эпернон! – сказал король.

– Что поделаешь, сир, желание угодить вашему величеству подхлестывает мое воображение.

– Ну, выкладывай свою мысль.

– Так вот, если бы это зависело от меня, каждый из этих дворян нашел бы завтра утром на табурете, где лежат его лохмотья, кошель с тысячью экю: жалованье за первую половину года.

– Тысяча экю за первое полугодие, шесть тысяч ливров в год! Помилуйте, да вы спятили, герцог. Целый полк обошелся бы дешевле.

– Вы забываете, сир, что им предстоит стать тенями вашего величества. А вы сами изволили сказать, что тени ваши должны быть пристойно одеты. Каждый из них обязан был бы часть этих денег употребить на одежду и вооружение, которые сделали бы честь вашему величеству. А уж что касается вопросов чести, гасконцев можно не держать на туго натянутом поводке. Так вот, если на экипировку положить полторы тысячи ливров, то жалованье за первый год будет составлять четыре с половиной тысячи, а за второй и все последующие по три.

– Это более приемлемо.

– Ваше величество согласны?

– Есть лишь одно затруднение, герцог.

– Какое же?

– Отсутствие денег.

– Отсутствие денег?

– Бог ты мой, ты лучше кого-либо другого знаешь, что я говорю тебе дело: недаром ты до сих пор не смог получить денег по своему откупу.

– Сир, я нашел средство.

– Достать мне деньги?

– Да, сир, для вашей охраны.