Сорок пятый

 Положение 9-й армии немцев, тесно зажатой теперь между двумя фронтами — 1-м Белорусским, наступавшим на неё с востока и с севера, и 1-м Украинским, стоявшим на её пути с юга и юго-запада — становилось все более катастрофическим. Однако она ещё сохраняла боеспособность 25 апреля произвела перегруппировку и продолжала прощупывать места, надеясь все ещё осуществить прорыв и пойти на соединение с армией Венка.

 На западе армия Пухова и 5-й мехкорпус армии Лелюшенко на прежних рубежах продолжали вести бои с войсками армии Венка. Здесь на довольно широком фронте Венк развернул несколько пехотных дивизий, поддержанных танками.

 Думаю, что ни командующий 9-й армией немцев, ни командующий их 12-й армией, ни командующий группой армий «Висла» не могли не видеть реального положения, заведомо делавшего несбыточными те планы, которые они так или иначе пытались выполнить.

 В своих послевоенных сочинениях бывшие гитлеровские генералы, участвовавшие в этой операции, в том числе генерал Типпельскирх, все неразумные распоряжения того периода валят главным образом на Гитлера, а отчасти на Кейтеля и Йодля.

 В значительной мере это верно. В самом деле, Кейтель, приняв на первых порах участие в организации наступления армии Венка, успел дезинформировать, как говорится, обе стороны. Перед Венком он не раскрыл полностью того трагического положения, в котором уже оказались и окружённая 9-я, и полуокруженная севернее Берлина 3-я армия гитлеровцев, вселяя в него, таким образом, напрасные надежды. А докладывая Гитлеру, заведомо преувеличил реальные возможности армии Венка.

 В результате Гитлер продолжал верить в исполнимость своих планов — в то, что соединенные усилия 9, 12 и 3-й армий ещё могут спасти его вместе с Берлином. Возможно, именно с этими надеждами и было связано его решение оставаться в Берлине. И, надо сказать, какие бы фантастические предпосылки у этого решения ни были,

 в нем имелась какая-то логика. По-прежнему, повторяю, у немцев теплились надежды на то, что в последний момент им удастся столкнуть нас с нашими союзниками.

 Новые попытки армии Венка в районе Беелитц — Трёйенбрицен не увенчались успехом и 25 апреля. Атаки были яростные, но отражали мы их весьма успешно, неся при этом минимальные потери.

 Генерал Рязанов, поддерживая в этот день 5-й гвардейский мехкорпус Ермакова, особенно удачно использовал своих штурмовиков. Они действовали волна за волной, как правило, на малых высотах, забрасывая наступающие немецкие танки мелкими противотанковыми бомбами. Теперь вражеские танковые части испытали то, что когда-то, в сорок первом и в сорок втором, испытывали наши танкисты, когда им не давала житья немецко-фашистская авиация.

 Похоже было на то, что для Венка этот день стал днем психологического перелома. Он продолжал выполнять полученное приказание, но по его действиям чувствовалось, что крупной реальной цели за всем этим уже не стоит: наступали просто для отвода глаз.

 Все попытки противника деблокировать Берлин, все его усилия разрезать 1-й Украинский фронт пополам и отсечь его ударную группировку от остальных войск к 25 апреля явно потерпели крах. Ни Гитлера, ни остатки его войск, гнездившихся под развалинами Берлина, ничто уже не могло вывести из западни, в которой они очутились.

 На путях отступления гитлеровской армии столбы и деревья увешаны были трупами солдат, казненных якобы за трусость в бою, за самовольный отход с позиций. Я употребил слово «якобы» потому, что, по моим впечатлениям, немецкие солдаты дрались в этой обстановке упорно. Не Гитлер или Кейтель и Йодль, а именно они оставались в эти дни почти единственной реальной силой, оттягивающей на считанные дни и часы наступление неизбежного исхода.

 Вешая своих солдат, фашистская верхушка стремилась хоть как-нибудь отдалить собственный конец. Я говорю в самом прямом смысле — о физической смерти. Потому что моральная её смерть уже давно наступила.

 Что же сказать обо всем этом? Только то, что это было достаточно подло и достаточно безрассудно.

 Непосредственно в самом Берлине оказалась окружённой довольно большая группировка немецко-фашистских войск численностью не менее двухсот тысяч человек. Она состояла из остатков шести дивизий 9-й армии, одной охранной бригады СС, многочисленных полицейских подразделений, десяти артиллерийских дивизионов, бригады штурмовых орудий, трёх танковых истребительных бригад, шести противотанковых дивизионов, одной зенитной дивизии, остатков ещё двух зенитных дивизий и нескольких десятков батальонов фольксштурма. К тому же группировка каждый день боёв в большей или меньшей мере пополнялась за счет населения.

 Все население Берлина, которое можно было поднять на борьбу против наших наступающих войск, было поднято. В оружии оно недостатка не испытывало. Кроме того, гражданское население использовалось на оборонительных работах, а также в качестве подносчиков боеприпасов, санитаров и даже разведчиков.