Сорок пятый

 Если 30 апреля верховный главнокомандующий экспедиционными силами союзников в Западной Европе Эйзенхауэр в своем письме предлагал нам установить демаркационную линию, с которой мы были в принципе согласны и которая потом действительно была установлена, то 4 мая, несмотря на уже достигнутую договоренность, Эйзенхауэр в своем новом письме к начальнику нашего Генерального штаба Антонову писал уже совсем другое: «Будем готовы продвинуться в Чехословакии, если это потребует обстановка, до линии рек Влтава и Эльба, чтобы очистить западные берега этих рек». Это дополнение фактически включало в зону действия американских войск и саму Прагу.

 Письмо, видимо, отражало то давление, которое со все большей силой оказывали на Эйзенхауэра и Черчилль, и пришедший к власти на смену Рузвельту Трумэн.

 Начальник нашего Генштаба генерал Антонов от имени советского Верховного Главнокомандования направил на следующий же день, то есть 5 мая, генералу Эйзенхауэру ответ, в котором просил его во избежание возможного перемешивания войск не продвигать союзные войска в Чехословакии к востоку от первоначально намеченной линии.

 После обмена этими письмами американские войска приостановили наступление в глубь Чехословакии на той линии, которая была оговорена с самого начала.

 Эта дипломатическая переписка происходила тогда, когда у нас в штабе фронта и в армиях, по существу, завершалась подготовка к Пражской операции и войска уже занимали исходное положение.

 В эти же дни я встретился с командующим американскими войсками в Европе генералом Бредли. Мне бы хотелось рассказать об этом, тем более что генерал Бредли тоже писал о наших встречах в своих «Записках солдата». Я не вижу необходимости вступать с ним в полемику по поводу трактовки тех или иных фактов в его «Записках». Мне кажется, полезно дать читателю мое представление о наших взаимных визитах.

 Впервые я познакомился с командующим 12-й армейской американской группой войск генералом Омаром Бредли через неделю после встречи наших войск с американскими на Эльбе. Это произошло неподалеку от Торгау, приблизительно в сорока километрах северо-восточнее его, на моем командном пункте.

 Бредли прибыл со свитой генералов и офицеров и огромным количеством корреспондентов и фоторепортеров, я бы даже сказал, с чрезмерным. С нашей стороны кроме меня присутствовали члены Военного совета фронта, командующий 5-й гвардейской армией А. С. Жадов и командир 34-го гвардейского стрелкового корпуса Г. В. Бакланов. Именно их войска впервые встретились на Эльбе с американцами. Находились также представители наших газет, кинооператоры и фотокорреспонденты, но куда в более скромном числе, чем у американцев.

 Разные бывали времена в советско-американских отношениях, да и сейчас эти отношения не по нашей вине оставляют желать много лучшего. Соблюдая историческую точность, скажу, что в тот день, 5 мая 1945 года, встреча двух командующих — американского и советского — происходила в атмосфере прямодушия и откровенности. Мы с Бредли были не дипломатами, а солдатами, и это наложило отпечаток на обе встречи — одновременно и официальные, и дружественные.

 Мы рассмотрели с генералом его карту. На ней было нанесено положение американских войск на этот день — 5 мая. Бредли коротко пояснил, где и какие его части вышли на условленную линию соприкосновения с нами. Затем спросил меня, как мы намерены брать Прагу и не следует ли американцам помочь нам в этом деле.

 Вопрос не был для меня неожиданным. Хотя наступление советских войск против группы Шернера ещё не началось, у американцев все же не могло оставаться никаких сомнений относительно того, что это наступление начнется в самом ближайшем будущем.

 Я сказал Бредли, что необходимости в такой помощи нет и что любое продвижение американских войск дальше к востоку от ранее обусловленной демаркационной линии может внести только путаницу, вызвать перемешивание войск, а это нежелательно, и просил этого не делать.

 Бредли согласился со мной и сказал, что подчиненные ему войска будут и впредь соблюдать установленную линию соприкосновения.

 На вопрос Бредли: как мы намерены брать Прагу — я ответил в общих чертах, заметив, что нацеленные на Чехословакию советские войска в состоянии справиться с этой задачей и безусловно справятся с ней. В подробности предстоящих действий я не вдавался. Я не считал возможным сообщать о своих оперативных планах, хотя и верил, что именно войска 1-го Украинского фронта сыграют решающую роль в освобождении Праги. Но говорить раньше времени — не в моих правилах.