Сорок правил любви

В банях и чайных, в полях и садах люди в ярости готовы разорвать его на куски.

В медресе я пришел позднее обычного, не в силах отделаться от мрачных мыслей. Едва я открыл дверь в классную комнату, как почувствовал, что творится нечто неладное. Мои ученики сидели правильными рядами, но были бледными и, на удивление, молчаливыми, словно увидели призрак.

Я сразу понял, в чем дело. У открытого окна, прислонившись к стене, с наглой усмешкой на безволосом лице сидел не кто иной, как сам Шамс из Тебриза.

— Салям алейкум, шейх Ясин, — произнес он, не сводя с меня твердого взгляда.

Я помедлил, не зная, стоит ли с ним здороваться, и решил, что не стоит. Вместо этого я повернулся к ученикам и спросил:

— Что этот человек тут делает? Почему вы впустили его?

Смущенные, испуганные ученики не посмели мне ответить. Зато Шамс как ни в чем не бывало нарушил молчание. У него был наглый тон, и он не мигая смотрел на меня.

— Не ругайте их, шейх Ясин. Это была моя идея. Я проходил поблизости и сказал себе: «Почему бы не задержаться и не посетить в медресе человека, который, насколько известно, больше всех остальных горожан ненавидит меня?»

Хусам-ученик

Февраль 1246 года, Конья

Беззаботно болтая, ученики сидели на полу, когда дверь внезапно распахнулась и в классную комнату вошел Шамс Тебризи. Все тотчас замолчали. Так как я много слышал о нем необычного и плохого, в первую очередь от нашего учителя, то испугался, подобно всем остальным мальчикам. А Шамс был как будто дружески расположен к нам и совершенно не смутился нашим приемом. Поздоровавшись, он пояснил, что пришел перемолвиться словом с шейхом Яси-ном.

— Наш учитель не любит, когда в классе чужие. Наверное, вам лучше поговорить с ним в другом месте, — сказал я, надеясь избежать неприятной встречи.

— Спасибо за заботу, молодой человек, однако иногда неприятные встречи не только неизбежны, но даже необходимы, — проговорил Шамс, словно прочитав мои мысли. — Но не беспокойся. Я надолго не задержусь.

Сидевший рядом со мной Иршад процедил сквозь зубы:

— Ты только посмотри, как он спокоен! Настоящий дьявол!

Я кивнул, хотя не был уверен, что Шамс похож на дьявола. Сидя напротив него, я не мог не восхититься его прямотой и смелостью.

Спустя несколько минут пришел, как всегда, нахмуренный шейх Ясин. Он сделал всего пару шагов, как вдруг остановился и тревожно заморгал, глядя в сторону нежданного гостя.

— Что этот человек тут делает? Почему вы впустили его?

Мы все в страхе переглянулись и стали перешептываться, но, прежде чем кто-нибудь успел произнести хоть слово, Шамс сам заявил, что, мол, был неподалеку и решил навестить человека, который больше всех остальных в Конье ненавидит его!

Я услышал, как несколько учеников закашлялись, а Иршад тяжело задышал. Воздух в классе настолько сгустился, что его, казалось, можно было резать ножом.

— Не понимаю, зачем ты явился сюда. У меня есть более приятные дела, — сердито проговорил шейх Ясин. — Так что, не пора ли тебе уйти и дать нам возможность заняться учебой?

— Ты сказал, что не хочешь говорить со мной, а сам постоянно говоришь обо мне, — отозвался Шамс. — Люди все время слышат от тебя гадости обо мне и Руми, а еще и обо всех мистиках, которые были суфиями.

Шейх Ясин вдохнул воздух своим длинным костистым носом и сжал губы, словно старался удержать рвавшуюся с языка гадость.

— Я уже сказал, что мне не о чем с тобой говорить. И я знаю то, что мне следует знать. У меня сложились свои мнения насчет всего происходящего.

В глазах Шамса промелькнула насмешка, когда он повернулся к нам.

— У человека несколько мнений и ни одного вопроса! Что-то в этом есть странное.

— Неужели? — растерявшись, спросил шейх Ясин. — Тогда почему мы не спрашиваем у учеников, кем бы они хотели быть: мудрецами, знающими ответы, или запутавшимися людьми, у которых только и есть, что вопросы?

Все мои друзья встали на сторону шейха Ясина, но я-то понимал, что сделали они это неискренне, просто хотели снискать расположение учителя. Я промолчал.

— Человек, который считает, что у него есть ответы на все вопросы, олицетворение невежества, — безразлично пожал плечами Шамс и повернулся к нашему учителю: — Поскольку ты готов ответить на все вопросы, позволь мне задать тебе всего один.

Вот тут-то я начал беспокоиться насчет того, куда их может завести беседа. Однако предотвратить это у меня не было никакой возможности.

— Ты ведь считаешь меня слугой дьявола, — проговорил Шамс, — так поведай нам, пожалуйста, свое мнение о шайтане.