Сорок роз

И Адель Губендорф осталась в доме, придала ему новый запах и создала новый центр, отчего Макс, как до него Луиза, изменил свою прежнюю орбиту, дабы поскорее приспособиться к изменившимся гравитационным условиям. Старой экономке, похоже, нравилось, что с ней обращаются как с настоящей домоправительницей, а Майер наконец-то обрел сочувствующую душу, готовую выслушивать его жалобы. Приезжая на выходные домой, он сразу бежал в гостиную, усаживался у ног Адели и подолгу плакался, как он страдает от невежества партийной верхушки. Добрая душа только головой качала. Ну что за гангстеры! — сопела она, а Майер, растроганно и благодарно глядя на нее снизу вверх, улыбался, в точности как мальчуган.

* * *

Новая, чрезвычайно властная королева повелевала в кацевском доме, Луиза прислуживала ей, мальчуган ее обслюнявливал, Макс выплескивал перед нею свои жалобы, а Мария со смешанными чувствами признала, что даже ей присутствие Адели оказалось на руку: Макс внезапно уступил.

— Наш отпрыск, — с усмешкой сказал он, — хочет остаться рядом с тетей, здесь ему вольготней всего.

— Ах вот как, неужели?

— Нам бы недоставало этого дома, — продолжал Макс.

— Не говоря уже о милой соседке, — докончила Мария.

— Да, — ответил Майер. — Она совершенно необыкновенная!

Мариино желание сбылось. Она сохранила родительский дом, но посреди гостиной стояло канапе, а на нем восседала Губендорф с мальчуганом на руках и сверху вниз милостиво взирала на Майера, который, обхватив руками колени, просиживал все выходные у ее ног.

— Ах, Адель, когда же они наконец заметят, что я прирожденный лидер фракции!

— Нет, Макс, твое место в правительстве! Непозволительно стране отрекаться от такого человека, партийным невеждам пора бы это уразуметь, а?

— На следующей неделе у меня встреча с одним деятелем из автомобильного лобби.

— Отличная идея, Макс! Все вокруг просто кишит автомобилями, везде строятся дороги и мосты, и было бы очень неплохо, если б такой человек, как ты, позаботился о планировании перевозок.

— Я тебе уже рассказывал о Фоксе?

— О сером кардинале?

— Он весьма высоко меня ценит.

— И вполне справедливо, Макс. Мы все тебя высоко ценим. И что же он предлагает, этот умник, доктор Фокс?

— Речь идет о машине, о «форде» модели «Таунус-семнадцать-эм». Если я соглашусь впредь заниматься транспортными вопросами, они предоставят эту машину в мое распоряжение.

— Насколько я знаю, у тебя нет водительских прав.

— Если я войду в правительство, у меня будет шофер.

— Но с «фордом»-то что делать? За руль садиться некому.

— Есть кому. — Макс кивнул на портьеру. Там, скрестив руки на груди, стояла Мария. Он смущенно улыбнулся. — За руль сядет она.

— Мария?!

— Да. Номер Первый ставит на мобильность. В ближайшее время мы проложим автомагистраль через всю страну, что, как полагает Фокс, и перед нами откроет новые возможности. В твоем лице, Адель, мальчуган имеет чудесную нянюшку, а на «форде» Мария без особого напряжения сможет курсировать между вами и мной.

— Над этим стоит поразмыслить, Макс, верно?

— Я не могу отставать от прогресса, — ответил он.

* * *

Поначалу Марии было нелегко улыбаться в ответ на ядовитые шуточки инструктора по вождению, однако с педалями, рычагами и кнопками бывшая пианистка совладала без труда. В конце мая она сдала экзамен на права, и дома ее ожидал поистине торжественный прием. Перед кацевским особняком, сверкая хромом, стояла новенькая машина, тот самый «форд»! Макс произнес забавную речь, представитель автомобильного лобби вручил им ключи, а городской священник обмакнул кропило в святую воду и освятил «форд». На приборной доске была приклеена медаль Святого Христофора,[67] и поголовно все решили, что магнетическое ручательство медали — завершающий штрих этого мобильного чуда техники (цитата из речи Макса).

Но это еще не все, дальше — больше!

На малыша автомобиль производил грандиозное впечатление, и, когда его мама возвращалась из столицы, ей достаточно было нажать на клаксон, как ребенок тотчас сползал с тетиных колен на пол, быстро топотал на кухню и решительно требовал, чтобы Луиза подняла его и поставила на подоконник открытого окна. Само собой, его блестящий взгляд был прикован к «форду», но Мария не сомневалась, что со временем часть его любви к машине распространится на нее. Обычно она ставила машину прямо под кухонным окном, вылезала из «форда» и, сдвинув голливудские очки на лоб, со смехом кричала малышу:

— Привет, солнышко, вот и я!

— Би-би, — доносилось сверху, — би-би!

И все трое — старая Луиза, мама и сынок — весело хохотали.

Адель фон Губендорф, ревниво наблюдавшая за таким развитием событий, купила кинопроектор, чтобы с помощью мультфильмов побороть мальчуганову увлеченность автомобилем, но, как только возле кацевского дома гудел клаксон, малыш тотчас требовал, чтобы его посадили за огромный руль мамина «форда»: брруммм, бруммм, би-би!