Сорок роз

Одеваться для вечера еще рано, принимать ванну неохота. Лучше немножко выпить. Здесь? или в баре? Мария сдвинула темные очки на волосы. Не очень-то хорошо с Максовой стороны именно сегодня заставлять ее ждать, хотя наверняка у него есть на то причины. Если он намерен на перспективном конгрессе успешно реализовать свой соус в кубиках, выступить с левацкой речью перед аудиторией правого толка, ему конечно же необходимо застраховать себя со всех сторон, выговорить поддержку центрального партийного руководства, лоббистов, профсоюзов, так что дел по горло. Держись, Мария. On a du style. Не плачь, играй. Продолжай игру. Надо пережить эту маленькую неприятность, улыбнуться и забыть. Или, пользуясь случаем, позвонить сыну?

Нет, звонок явно будет некстати. Вероятно, он только что зажег лампионы, смотрел в вечерний сумрак, слушал чмоканье языков, жадно облизывающих бахрому водорослей, и надеялся, что приятели и Падди не заставят его ждать напрасно. Твердого уговора у них не было. Он только сказал, что сегодня вечером зайдут несколько одноклассников. Да, возможно, и Падди тоже. Возможно — что за слово! Вероятно, вообще никто не придет. Вероятно, он придумал про вечеринку, ей в угоду! Чтобы она, как и планировала, поехала в столицу изображать для отца вечно молодую супругу. Ее пробрала дрожь. Прочь отсюда, в бар! Но не в автомобильном костюме и не в платье от Пуччи, на такой случай в одном из шкафов она держала платье с жакетиком от Куррежа, в косую черно-белую клетку, с коротковатой юбкой. Она быстро переоделась, сунула ноги в красные лодочки и — оп-ля! — как пожилая дама, не доверяющая испарениям собственной кожи, слегка перестаралась с духами. Живанши. Марка Одри. Так. Готово. Без двадцати семь Мария покинула апартаменты.

В коридоре приятная прохлада, тележка с бельем исчезла. Молочно-белые лампы на стенах и стеклянных столиках распространяли приглушенный ночной свет. Старые картины прятали свои сюжеты, шкафчик-витрина спесиво выставлял напоказ украшения для состоятельных вдов, не видно ни одной горничной, не слышно жужжания пылесоса, весь этаж пуст, словно вымер. Когда она коснулась кнопки лифта, серебристые дверцы разошлись в стороны, и в тонированных зеркалах кабины появились три Марии, ничем не выдававшие своей растерянности, совершенно ничем, фасад в порядке.

В журчанье музыки она спустилась вниз.

Бармен и двое официантов, все в белых пиджаках, при ее появлении включили улыбки. Потом бармен произнес:

— Мадам, от всего сердца поздравляем вас с днем рождения!

— О, спасибо, очень мило с вашей стороны!

— Tanti auguri! — воскликнули официанты.

— Мартини?

Мария села в углу напротив двери, откинулась назад, выпустила дым.

— A votre santé, мадам!

Мартини, сигарета, тишина пошли ей на пользу. Бармен тотчас снова ушел за стойку и с помощью официантов начал готовиться к шумной ночи. Они насыпали в ведерки лед, разглядывали на просвет стаканы, резали ломтиками лимоны. Приятный настрой. Всего несколько столиков занято, негромкие разговоры, тихие звуки джаза, за окнами еще светло, однако в стеклянных шарах, расставленных на столиках, горели свечи, распространяя выигрышный свет. Она предупредила старшего швейцара, где ее искать, и рассчитывала, что вскоре появятся ее гости — Фокс и брат. Последние несколько лет брат всегда приезжал на ее дни рождения, что следует поставить ему в заслугу, ведь путешествия на книжном ковчеге увлекали его все дальше в глубь времен, к святым столпникам и отцам-пустынникам, в одиночество и зной звездных ночей.

В бар вошел какой-то господин.

Шагнул к роялю, тронул несколько клавиш, взял кварту, квинту, доминантсептаккорд. Волнистая седая шевелюра, правда поредевшая на висках, придавала ему аристократический вид. Загорелое лицо, спортивная фигура. Нет, это не настройщик, скорее профессор на пенсии… а то и музыкант, всемирно известный пианист, ведь туше у него изумительное, сразу видно, хотя он и стоит. Сенсация! Благородный господин заговорил с барменом, тот кивал, угодливо кивал, и вот уже один из официантов умчался выполнять заказ. Господин устроился в двух столиках от нее, слегка наклонился вперед и, перехватив ее взгляд, кивнул. Мария почувствовала, как вспыхнули щеки. Неизвестный, должно быть, счел ее крайне невоспитанной. Или подумал, что они знакомы? Если так, то он ошибся. Мария была уверена, что видит его впервые.