Сорок утренников (сборник)

— Ордынцева, — тихо проговорила Кира. Ей вдруг стало немного страшно. — А что такое «Энский»?

— Э, брат, какая у тебя рука-то белая! — как бы про себя сказала Громова. — Тяжелой работы, поди, не нюхала?

— Нет, — ответила Кира.

— Ясно.

В этот момент к столу секретаря подошел человек необычайно высокого роста в резиновых сапогах до колен и сказал густым, прокуренным басом:

— А почему опять — Громовой? Несправедливо. Кажись, договорились: всем — поровну. Тем паче — не специалист. Давайте ее мне.

— Но она на фронт хочет, — неуверенно произнес секретарь.

— У меня тоже фронт, — не сдавался великан, — токо рази что не стреляют. Из моего леса на фронте мосты делают!

— Слушай, товарищ Игнатьев, — повернулась к нему Громова, — у тебя же сплав.

— Известно.

— Да ты на ее руки погляди! Какой из нее сплавщик!

— А такой же, как медик. Ты явилась со своим мандатом и шуруешь, как лиса в курятнике — всю молодежь забрала! А мне что со стариками делать? Онучи у костра сушить?

— Да пойми, Яков, девчонка топора в руках не держала!

— У меня окромя топоров струмент имеется.

— Это какой же, к примеру?

— К примеру, уполовник! Мне повариха нужна. Верка не сегодня-завтра рожать будет, а бригада без повара остается.

Громова засмеялась.

— Да она, поди, и кашу-то варить не может.

Все посмотрели на Киру.

— Я на фронт хочу, — сказала она, — у меня разряд по стрельбе…

— Баста, мужики! — крикнула Громова. — Прекращай дебаты. Пиши, Валерий. Сколько теперь у меня?

— С Ордынцевой двадцать три.

— Комплект. Выписывай требование, завтра едем.

— Минутку, Софья Николаевна, — секретарь вертел в руках паспорт Киры, — Ордынцева, тебе сколько лет? Семнадцать? Так ведь?

В комнате воцарилось молчание.

— Как, семнадцать? А ну, дай сюда! — с минуту Громова изучала паспорт Киры. — Ну и что ты хочешь сказать, товарищ Веленов?

— Не имеем права, Софья Николаевна.

— Да она совершеннолетняя!

— Все равно не имеем права. До девятнадцати.

— Но ребят же мобилизуют!

— То — ребят…

Возле Киры снова оказался гигант в резиновых сапогах.

— Так пойдешь поварихой, дочка? Не бойсь, не пожалеешь. Всю дорогу — в сытости, в получку — триста целковых отдай, начальник! Не всякий мужик столько-то загребает. Одежа опять же казенная. Жениха тебе найдем. Есть у меня один на примете… Из госпиталя списали по чистой. Орел!

— Боюсь, я вам не подойду, — сказала Кира и хотела уйти, но ее остановил Веленов.

— Обожди, Ордынцева, дело есть. Ты ведь музыкой занимаешься?

— Какое это теперь имеет значение? Училище закрыто.

— Самое непосредственное, — Валерий сильно потер ладонью лоб. — Училище закрыто, это верно, а музыка народу все равно нужна. Ты вот что сделай: подбери несколько девчат из училища и давай с ними — по госпиталям с концертами. А что? Раненым это очень даже полезно будет. Может, даже больше, чем сейчас здоровым. Я позвоню твоей заведующей.

— Не надо, я сама договорюсь.

— Еще лучше. А репертуар вы все вместе обмозгуйте, я в этом ни бум-бум. Да и дел других хватает.

Кира думала долго, потом спросила:

— А вдруг провалимся? Может, лучше попросить кого-нибудь из преподавателей?

Секретарь вышел из-за стола, прихрамывая, — одна нога у него была короче другой — отошел к окну, сказал, глядя в темное стекло:

— Все на трудфронте. Окопы копают. — Он сильно подул в стекло, но иней и не думал таять. — Мороз-то какой! Прямо черт знает, что за морозище!

* * *

Верочку Жуковскую предложение Киры сначала обрадовало, а потом смутило.

— Как же, Кирочка, выступать, когда у меня и платья-то приличного нет! Там ведь командиры будут! — однако, подумав, она вскочила с продавленного дивана и распахнула дверцы шкафа. — Разве что это? Или, может, это? По-моему, оно идет к глазам… — она сбросила халат и примерила платье. — А прическа! Боже, на что я стала похожа! — впрочем, было видно, что сама себе она нравится и такой.

— Ты когда в последний раз брала в руки виолончель? — спросила Кира.

Глаза Верочки слегка поскучнели.

— Пусть тебя это не волнует, я выступлю не хуже других.

— А если хуже?

— Ну, знаешь… — Верочка прошлась по комнате, не спуская глаз с зеркала. — Скажи лучше, кого ты намерена взять еще. Петрову? Лишанскую? Разумову? Или, может, хочешь, чтобы я на сцене сидела рядом с растрепой Конько?

Первый концерт назначили на двенадцатое декабря — в этот день в один из госпиталей прибывала большая партия раненых.

В вестибюле бывшего училища Кирину бригаду встретила Юлия Францевна. Глубокое декольте обнажало сухие ключицы.

— Я рада, девочки, что вы не забыли обо мне, — сказала она, — Валера передал мне ваше приглашение, мерси.

— Только ее нам не хватало! — шепнула Жуковская. — Рядом с ней мы выглядим просто школьницами! — напомаженные губы Верочки напоминали два алых лепестка, сложенные сердечком.