Сорок второе августа

Отличалось лишь количество требуемого. Недавно прибывшие довольствовались тридцатью тысячами рублей в месяц, небольшие начальники. Хозяева этажей, группок, ярусов требовали больше.

И чем большего ты достигал, тем больше становилась твоя прожорливость. Больше никогда не согласишься работать за те деньги, за которые работал в начале. Нужно все больше и больше барахла. Уже не можешь представить, как возможно жить без дизайнерских туфель и часов с белого золота.

И пусть Вениамин находил это смешным сам не был избавлен от этого порока.

Глупо гордился, что он маленький начальник. Руководит восьмеркой человек. Главным в своем ярусе по перекладыванию бумажек. Купил себе небольшую подержанную серебряную машину и заглядывался на машину начальника побольше.

Часы показали шесть вечера. Как по сигналу застучали клавиши. Сотрудники сохранили последние документы. Зашуршала бумага, сложили её стопочками и положили в стол. Чтобы завтра утром достать и заполнить очередную кипу бумаг. Они ведь работают в торговой компании, а значит нужен подсчет. Нужно внимательно посчитать каждую копеечку, каждую циферку.

– До свидание, Вениамин Константинович, – попрощались с ним сотрудники.

– До встречи, хороших выходных, – распрощался он, тоже уходя.

Перед ним шла две девушки с его группки. Они весело трещали, обсуждая, как пойдут этим вечером в клуб. Ещё раз разулыбались ему на прощание и умчались, стуча шпильками. На улице уже зашло солнце, светились фонари и в очередной раз лил дождь. От того девушки побежали в сторону метро, прикрыв голову сумочками.

Мужчина же постоял минуту у стеклянной двери выхода из здания. Рядом стояло ещё несколько людей, которых он никогда не видел. Что не удивительно. Он, казалось, знал только начальников и тех, кто работал на его этаже. А в этом здание было ещё слишком много этажей, из-за чего иногда Вениамин не мог избавиться от сравнения с муравейником.

Он глубоко вдохнул, но запах озона уже давно не радовал. Девушка рядом с ним закурила, говоря по телефону, раздраженно объясняя таксисту куда и как скоро нужно подъехать. Вениамин скривился, отворачиваясь от девушки и шагнул под дождь.

Он ненавидел запах сигарет. Даже когда был студентом, когда, казалось курили едва ли не все его знакомые, он не взял в рот ни одной сигареты. Всеми силами пытался заставить Магдалину бросить, но та с упорством не поддавалась. И единственное чего у него вышло добиться – это, что она каждый раз, когда курила в квартире, открывала абсолютно все окна. От того, бывало, что он возвращался домой, а в квартире было так же холодно, как и на улице. Даже если это были зимние вечера, потому что Магдалина открывала все окна.

Он захлопнул за собой дверцу машины. Включил дворники и обогрев. На его сером пальто были мокрые, темные пятна. Такая верхняя одежда была совершенно не подходящей для его города, но в ней он выглядел более представительным. Он всегда стеснялся своих мягких черт лица и всеми силами пытался придать своему образу строгости и авторитетности.

Упрямо держал спину ровной, плотно сжимал губы, зачесывал волосы назад, пытался отрастить щетину.

Щетина нормально не отрастала, к обеду волосы растрепывались и мягкие темные волосы спадали на лицо. Лицо никогда не казалось строгим из-за по-женски пухлой нижней губы.

Он повернул ключ и мотор зарычал, забурчал, а после машина двинулась с места. Фары освещали темно-серый мокрый асфальт, а полосы дождя были отчетливо-резкими росчерками. Дворники постоянно протирали лобовое стекло.

Дороги были заполнены машинами, все куда-то спешили. Вениамин по привычке поворачивал руль на поворотах. Они всегда сидели в одном и том же баре и ехал он туда уже на каком-то автопилоте, совершенно не о чем не думая.

Вывеска тускло светилась, несколько лампочек потухло. И возле неё, на небольшом крыльце, конечно же, стояло несколько человек. Они кутались в куртки и торопливо курили, дрожа от холода. На стоянке было так много машин, что ему пришлось дважды объехать стоянку, чтобы найти одно маленькое и неудобное местечко. И оно было самым отдаленным от входа, от чего, он с огорчением понял, что ему придется пройтись под дождем. А тот, как на зло, лишь усилился.

Вениамин выключил фары, вытащил ключ и откинулся на спинку сидения. Та старо заскрипела. И в машине, казалось, мгновенно стало холодно. Как будто пронзительный ветер пробирался в салон, проникая сквозь самые маленькие щели.

Он вышел с машины, захлопнул дверь и, казалось, промок насквозь мгновенно. Зубы тут же застучали и он неуклюже съежился. Он шлепал по лужам, а намокшие кудри падали на лицо.

Дверь в бар была тяжелой, металлической, что даже ему пришлось приложить немало сил, чтобы её открыть. Но в награду, как только он её открыл, ему в лицо пахнуло жаром. В заведении даже пахло теплом, расслабляя.