Сороки-убийцы

Я просмотрела почту. В ней оказалось письмо, адресованное Сьюзен Риланд, которое мне захотелось сразу отправить в корзину. Ненавижу, когда люди коверкают мою фамилию, особенно если проверить написание совсем не сложно. Еще пара приглашений, счетов... Обычные дела. И на дне кучи обнаружился коричневый конверт формата А4, явно с рукописью внутри. Вот это уже интереснее. Никогда не читаю присланных без договоренности рукописей. Сейчас так больше никто не делает. Но на конверте значилось мое имя (написанное без ошибок), поэтому я вскрыла его и взглянула на первую страницу.

Дональд Ли

СМЕРТЬ ВЫХОДИТ НА ПОДМОСТКИ

Мне потребовалось время, чтобы вспомнить, что это книга, написанная официантом из клуба «Плющ», тем самым, который уронил тарелки при виде Алана Конвея. Он утверждал, что Алан украл у него сюжет для четвертой своей книги про Аттикуса Пюнда, «Гость приходит ночью». Мне по-прежнему не нравилось название романа Ли, да и первое предложение («В театре „Павильон“, что в Брайтоне, происходили сотни убийств, но это было первым настоящим») тоже не внушало оптимизма. Недурная идея, подумалось мне, но слишком уж прямолинейно и косноязычно изложенная. Однако я обещала Дональду почитать рукопись, и, поскольку Чарльза нет, а от мыслей про Алана не мешает отдохнуть, я решила попробовать. Чай есть. Что еще нужно?

Большую часть я просмотрела по диагонали. Этот навык у меня давно развит. Как правило, я способна определить, понравится ли мне книга, уже к концу второй или третьей главы, но, если книгу предстоит обсуждать, я чувствую себя обязанной терпеть до последней страницы. Процесс занял у меня три часа. Затем я достала экземпляр «Гость приходит ночью».

И сравнила одну книгу с другой.

Отрывок из романа Алана Конвея

«Гость приходит ночью»

ГЛАВА 26. ВЫЗОВ НА ПОКЛОН

Закончилось все там, где и началось: в театре Фоули-Парка. Оглядываясь вокруг, Джеймс испытывал чувство неизбежности. Он бросил карьеру актера, чтобы стать помощником Аттикуса Пюнда, и вот куда его привело участие в первом же расследовании. Здание выглядело еще более убогим, чем когда он увидел его впервые. Сцена была разобрана, большая часть кресел свалена в кучу у стен. Красные бархатные кулисы отдернуты. Лишенные в отсутствие спектаклей необходимости что-то прятать, кулисы выглядели усталыми и изношенными, свисая на проволоке. Сама сцена словно раскрыла рот в зевке — ироничная пародия на многих юных зрителей, которых директор заставлял сидеть и смотреть постановку «Агамемнона и Антигоны». Что ж, больше Эллиот Твид ничего уже не поставит. Он умер в этой самой комнате, с ножом, торчащим из шеи. Фрейзер не свыкся пока с убийствами, но особенно тягостной была ему одна мысль. Каким должен быть человек, способный зарезать жертву в помещении, полном детей? В вечер школьного спектакля тут триста человек сидели в темноте: маленькие мальчики и их родители. Этот вечер они запомнят до конца жизни.