Сороки-убийцы

Случилось бы это, не повстречай я Джемайму Хамфрис? Точно не знаю, но думаю, в итоге я все равно бы добралась до истины. Имелись обрывки сведений, ложные улики, которые следовало выкинуть из головы. Например, телевизионный продюсер Марк Редмонд утаил от меня, что провел в гостинице «Корона» во Фрамлингеме выходные. Почему? Ответ, стоило поразмыслить, напрашивался сам собой. Разговаривая со мной, он намеренно создавал впечатление, что приезжал один. И только администратор в гостинице упомянула, что Марк был с женой. А что, если это была не его жена? Допустим, секретарша или какая-нибудь другая девица? Вот вам отличный повод солгать. Идем далее: Джеймс Тейлор. Он действительно был в Лондоне с друзьями. Фотография Джона Уайта и Алана на башне? Уайт приходил к Алану в воскресенье утром. Неудивительно, что Джон и его экономка выглядели смущенными, когда я беседовала с ними. Двое мужчин поругались из-за сгинувших инвестиций. Вот только не Уайт пытался убить Алана. Все было как раз наоборот. Ну разве не очевидно? Алан набросился на Джона на крыше башни, и некоторое время они боролись. Именно этот момент и попал на фото. А сделал его истинный убийца Конвея.

Я пробежала глазами еще пару страниц. Не думаю, что меня сильно заботило, кто убил сэра Магнуса Пая. Во всяком случае, не в тот момент. Но я точно знала, что ищу, и точно нашла, во второй части последней главы.

Ему не потребовалось много времени, чтобы написать письмо. Дорогой Джеймс!

Когда Вы это прочтете, все будет уже кончено. Простите, что не предупредил Вас раньше, не удостоил своим доверием, но я убежден, что со временем Вы все поймете.

Есть кое-какие мои записки, Вы найдете их в столе. Они касаются состояния моего здоровья и принятого мною решения. Хочу подчеркнуть, что поставленный врачом диагноз ясен, и для меня надежды на избавление нет. Смерти я не боюсь. Меня тешит мысль, что мое имя запомнят.

Я успела дочитать до этого места, когда с порога раздался голос:

— Сьюзен, ты что тут делаешь?!

Подняв голову, я увидела Чарльза Клоувера. Так вот кто шумел на лестнице. Он был одет в вельветовые брюки и мешковатый свитер, поверх которого набросил плащ. Вид у него был усталый.

— Я нашла пропавшие главы, — сказала я.

— Да, это я вижу.

Повисла долгая пауза. Часы показывали всего половину седьмого, но казалось, что уже гораздо позже. С улицы не доносилось шума машин.

— Почему ты здесь? — спросила я.

— Хочу взять отпуск на несколько дней. Пришел доделать кое-какие дела.

— Как Лора?

— У нее мальчик. Назвали Джорджем.

— Красивое имя.

— И мне так кажется.

Он вошел в кабинет и опустился в одно из кресел. Я стояла за его столом, так что мы как будто поменялись местами.

— Я могу объяснить, почему спрятал страницы, — начал Чарльз. Я понимала, что он уже подыскивает оправдание и что оно в любом случае будет ложью.

— Нет нужды, — ответила я. — Я уже все знаю.

— Правда?

— Я знаю, что ты убил Алана Конвея. И знаю из-за чего.

— Почему бы нам не присесть? — Он махнул рукой в сторону буфета с напитками. — Может, выпьешь чего-нибудь?

— Спасибо.

Я взяла бутылку и налила два стакана виски. Я была рада, что Чарльз облегчил мне задачу. Мы двое очень давно знали друг друга, и я решила, что нам следует уладить все, как подобает цивилизованным людям. Но пока не знала, какой следующий шаг предпринять. Я исходила из того, что Чарльз позвонит суперинтенданту Локку и сдастся.

Подав ему выпивку, я села напротив.

— Как полагаю, по традиции ты расскажешь мне, что произошло, — сказал он. — Хотя можем поступить и наоборот. Как предпочитаешь.

— Ты намерен отрицать?

— Насколько я вижу, это совершенно бессмысленно. Ты нашла страницы.

— Тебе следовало понадежнее их припрятать.

— Не думал, что ты станешь их искать. Должен признаться, я был очень удивлен, застав тебя в моем кабинете.

— Меня твое появление тоже удивило.

Он иронично поднял стакан. Передо мной сидел мой босс, мой наставник. Дедушка. Крестный отец. Я поверить не могла, что мы ведем такой разговор. И тем не менее я начала... Пусть не так, как мне того хотелось, но я примерила наконец на себя шляпу сыщика, а не редактора.

— Алан Конвей ненавидел Аттикуса Пюнда, — сказала я. — Он считал себя великим писателем: Салманом Рушди, Дэвидом Митчеллом — кем-то, кого люди воспринимают всерьез, тогда как вынужден был строчить низкопробные детективчики. Они принесли ему состояние, но он их презирал. Роман, который он тебе показал, «Скольжение» — вот что ему на самом деле хотелось писать.

— Роман ужасный.