Сороки-убийцы

— Картину написал мой муж Артур. По моему мнению, он замечательный художник, и очень жаль, что его талант не нашел признания. Муж пару раз нарисовал меня и сделал прекрасный портрет леди Пай… — Эмилия не договорила. Фрейзеру бросилось в глаза ее внезапное волнение. — Вы ничего не спросили у меня про сэра Магнуса, — сказала она.

— А вы желали бы что-то сказать мне?

— Да. — Доктор помедлила, как если бы спрашивая себя, стоит ли продолжать. А когда заговорила снова, голос ее звучал холодно и сдержанно. — Сэр Магнус был эгоистичным, бесчувственным и самолюбивым человеком. По вине новых домов погибнет чудесный уголок деревни, но и это еще не все. Он никогда никому не сделал ничего доброго. Вы обратили внимание на игрушки в приемной? Их подарила леди Пай, но взамен она ожидала, что мы должны кланяться и брать под козырек всякий раз, когда ее увидим. Наследственное богатство погубит эту страну, мистер Пюнд, истинная правда. Неприятная была парочка, и на вашем месте я не стала бы сильно утруждаться ради них. — Она бросила последний взгляд на портрет. — Правда в том, что половина деревни рада была видеть его покойником, и если вы ищете подозреваемых, то их впору в шеренгу строить.

4

Все знали Брента, смотрителя парка из Пай-Холла, и в то же время никто толком его не знал. Когда он шел по деревне или сидел на привычном месте в «Паромщике», люди говорили: «Вот старый Брент», но при этом представления не имели, сколько ему лет, и даже имя его оставалось своего рода загадкой. Что это: имя или фамилия? Несколько человек помнили его отца. Тот тоже звался Брентом и занимался тем же ремеслом, — по правде говоря, оба они, старый Брент и молодой Брент, работали вместе: толкали ручную тележку и копали землю. Родители его умерли. Неизвестно, когда и как, но случилось это в другой части страны — по уверениям некоторых, в Девоншире. Автомобильная авария. Вот так молодой Брент сделался старым Брентом. Он жил теперь на Дэфни-роуд в карманных размеров хибарке, где и появился на свет. Она стояла в ряду других домов, но соседей никогда не приглашали зайти на огонек. Шторы всегда были наглухо закрыты.

Где-то в церковных книгах можно было разыскать запись о рождении в мае 1917 года некоего Невилла Джона Брента. Наверное, было время, когда его звали Невиллом: в школе или в бытность добровольцем сил местной самообороны — статус работника на ферме обеспечил ему бронь от призыва на войну. Но то был человек без тени, а быть может, тень без человека. Он был одновременно бросающимся в глаза и невидимым, словно флюгер на шпиле храма Святого Ботольфа. Единственная причина, по какой его могли заметить, так это если бы все однажды проснулись и поняли, что он исчез.

Аттикус Пюнд и Джеймс Фрейзер разыскали Брента на территории усадьбы Пай-Холл, где он продолжал выполнять свою работу, пропалывая сорняки и катая тачку, как если бы ничего не случилось. Пюнду удалось убедить его передохнуть с полчасика, и они втроем уселись в розарии, в окружении тысячи цветов. Брент свернул самокрутку пальцами настолько черными, что, закурив папиросу, должен был скорее почувствовать вкус грязи, а не табака. Смотритель парка производил впечатление подростка в теле мужчины. Угрюмый и стесняющийся, он ежился в одежде, слишком просторной для него, на лоб спадал непослушный чуб. Фрейзеру неуютно было сидеть рядом с ним. В Бренте угадывалось какое-то неприятное свойство, как если бы он выведал какой-то секрет, но не желает им поделиться.

— Насколько хорошо вы знали Мэри Блэкистон? — Пюнд начал с первой смерти, хотя Фрейзер поймал вдруг себя на мысли, что смотритель в обоих случаях является главным свидетелем. В самом деле, он мог быть последним человеком, видевшим экономку и ее нанимателя живыми.

— Вообще никак. Она меня и знать не хотела. — Вопрос, похоже, обидел Брента. — Ей нравилось мной командовать: сделай то, сделай это. Даже в свой дом гоняла — мебель передвинуть, течь устранить. А права у нее такого не было — я ведь на сэра Магнуса работал, не на нее. Я ей так и говорил. Меня не удивляет, что за такое поведение кто-то спихнул ее с лестницы. Всюду она совала свой нос. Уверен, она многим наступила на мозоль. — Он громко фыркнул. — Не хочу плохо говорить о покойниках, но миссис Блэкистон была сущая заноза, что есть, то есть.

— Вы думаете, ее столкнули? Полиция придерживается мнения, что это был несчастный случай и она упала.

— Не мне судить, сэр. Сама упала… Кто-то столкнул… Меня любой расклад не удивил бы.

— Это вы увидели ее лежащей в холле?

Брент кивнул:

— Я подстригал кусты перед парадным входом. Заглянул в окно и вижу: она лежит у подножия лестницы.

— Вы ничего не слышали?

— А чего тут услышишь? Она же померла.

— И в доме никого больше не было?

— Я не видел. Кто-нибудь мог и быть, думается. Но я пробыл там несколько часов и не видел, чтобы кто-то выходил.

— И что же вы сделали?