Сороковник. Книга 2

— Ты о ком? — Сэр присаживается на противоположный край подоконника. Золотоволосый, в белоснежной рубашке с расстёгнутым воротом, в прорези которого угадывается знакомый мне медальон, и чёрная фигура некроманта рядом вовсе не диссонирует, а оттеняет его. Инь и Ян, вдруг снова думаю я. Удивительное сходство при кажущейся противоположности. Настолько они гармонично смотрятся, что сейчас мысль об их давнишней дружбе не кажется мне кощунственной или неправдоподобной. Всё так, как должно быть. Солнечная энергия — лунная энергия. Жизнь — Смерть. Тепло — Холод.

Был бы сейчас при мне внутренний голос, спросил бы: Ваня, а вот что ты сейчас такое подумала? Самое время философию разводить… Но он спит вместе со мной. Рассуждает та, другая, которая в этом сне.

— Отлично знаешь, о ком я. — Мага смотрит на паладина в упор. — Не удивлюсь, если ты успел его перехватить и нагрузить вдогонку чем-то ещё. Признайся, было?

— Было, — сэр спокойно выдерживает обжигающий взгляд. — Я даже подсказал Абрахаму возможную дорогу. Я попросил его передать кольцо Иоанне, если он заметит её сверху. Не знаю, почему она его сняла, но не думаю, чтобы в знак отказа от наставничества. Скорее всего, на неё нашло, как ты выражаешься, умопомрачение.

Мага, отвернувшись, что-то сердито бормочет. Явно не комплименты сообразительному другу.

— Не надо себя ругать, — мягко говорит сэр. — Ты просто не подумал о такой возможности. И, полагаю, раньше рассвета он не появится, ночь — более безопасная пора для полётов. Хватит сидеть на сквозняке, либо слезай, либо закрывай окно.

Мага сердито фыркает, но спрыгивает на пол. Сэр Майкл торопится его поддержать.

— Да перестань! — Некромант в досаде дёргает плечом. Но бледнеет ещё больше, под глазами проступает синева. Сэр, не обращая внимания на сопротивление, подталкивает его к дивану.

— Повторю ещё раз, — кротко говорит он. — Ты отсюда не выйдешь до тех пор, пока я не сочту, что ты полностью восстановился. И имей в виду: конюшня заперта, пешком ты далеко не уйдёшь — собаки вернут, а оборачиваться в кого-либо ты пока не сможешь. Наберись терпения. Я не менее твоего беспокоюсь за Иоанну.

И снова ликую. Наставник словно читает мои мысли на расстоянии!

— Вот бы сам и искал… Извини, — бормочет Мага. Отшвыривает диванную подушку, другую раздражённо приминает кулаком. — Тебе нельзя, я забыл. Но если бы ты знал, насколько это тяжело — валяться вот тут бревном вместо того, чтобы заниматься делом!

— Тут ты прав. — Сэр смотрит задумчиво и даже несколько печально. Прохаживается по комнате. Случайно задевает меня локтем, тот проходит насквозь… ага, понятно, меня тут нет, но как-то неудобно чувствовать себя привидением. Пристроюсь-ка я на их бывшем месте, на окошке, и нагрето, и видно и слышно всё…

Вид действительно замечательный, особенно по ту сторону окна. Солнце почти скрылось, и на чёрном, абсолютно гладком стекле озёрной поверхности дальний сегмент словно подсвечен изнутри кораллово-красным. По соседству проклёвываются крупные огоньки, как будто всплывают из глубины. Они здесь и больше, и ярче, нежели в городе.

А солнце, между прочим, в тучу садится. К дождю.

— Тут ты прав, — повторяет сэр. — Самое трудное — невмешательство. — И продолжает задумчиво измерять шагами ковёр.

Мага с интересом следит за ним. Сдвигает брови.

Сэр останавливается, чтобы зажечь свечи в высоком канделябре на столе. Двенадцать свечей, подсчитываю я. Мрак разгоняется по углам, клочья тени поспешно прячутся в складках тяжёлого балдахина и оконных портьер, ныряют под кровать красного дерева. Оконный проём за моей спиной окончательно чернеет.

— Майкл, — вкрадчиво говорит Мага. — Вот не люблю я, когда ты начинаешь высказываться полунамёками. Верный признак того, что ты знаешь гораздо больше меня. Признавайся, что ты хотел сказать? О каком невмешательстве речь?

Одной рукой легко, будто пушинку, сэр подхватывает тяжёлый резной стул, устанавливает напротив Магиного дивана, садится верхом. Снимает медальон с шеи. Смотрит на Магу в упор.

— Хочу тебе кое-что показать, друг мой. Нет, не вставай. Это хорошо, что ты сидишь, будешь меньше дёргаться, как говорит одна наша общая знакомая. Смотри внимательно.

Он отщёлкивает крышку медальона, что-то там подкручивает, настраивает, словно в часах, и я вместе с ними вижу картинку, от которой едва не сваливаюсь с насиженного места.

Ничего себе! Эта штучка, которую сэр в своё время обозначил как ментальный сканер, оказывается, не только считывает воспоминания, но и консервирует их! Магическая флэшка!

И я просматриваю заново ту сцену, в которой прошу девочек стереть игры с ноутбуков, и последующую поездку за щенками, и наше возвращение… Себя я не вижу: правильно, это ж моими глазами всё действо воспринимается! Но остальные картинки для меня разворачиваются, как на невидимом экране в три-дэ кинотеатре: объёмно, красочно и с качественной озвучкой. Оправившись от вполне естественного ступора, не вслушиваюсь, потому, что и так знаю, чем дело закончится, а просто любуюсь своими девочками. Раз уж выпал такой случай…