Сороковник. Книга 2

— Мастер Анри Руайяль, модельер. По распоряжению господина Николаса. Прикажете принять? — Видя мою растерянность, добавляет: — С ним девушки для снятия мерок и консультаций; думаю, вам лучше встретить их в малой гостиной.

По чьему распоряжению? Только этого не хватало! Джентльмен в белоснежном костюме не хочет, чтобы родственница-замухрышка его позорила? Ладно, это можно понять, но я и так уже от него завишу, воспользовавшись его гостеприимством, а теперь вовек не расплачусь. Не хочу я настолько от него зависеть!

— Не пытайтесь сопротивляться, сударыня, — сочувственно добавляет дворецкий. — Если вы сейчас откажете — этот упрямец организует выезд на дом всего ателье, и тогда, поверьте, будет гораздо хуже.

— Вы думаете? — обречённо спрашиваю. И даже не уточняю, кого корректный дворецкий называет "этим упрямцем".

— Несомненно. В этом случае дело рискует затянуться до утра. А если вы встретитесь с ними сию минуту — потратите не более часа. Послушайтесь доброго совета, сударыня Ива, идите.

И мне, скрепя сердце, приходится плестись наверх и битый час вертеться в вооружённых сантиметром железных руках некоего энергичного господина в голубом долгополом пиджаке с зелёными декоративными заплатками на локтях. Мастер Анри набрасывается на меня с воодушевлением охотника, трое суток сидевшего в засаде на зайца и подстрелившего вместо того упитанную лань. Моя грудь приводит его в восторг, а плоских как рыбы ассистенток повергает в уныние; он восхищается какими-то "песочными часами" и доказывает, что во мне идеально выдержаны пропорции ушедших шестидесятых… Не уверена, правильно ли я поняла, я и так едва успеваю реагировать на его вопросы. Мадам желает что-то из вечерних нарядов? Нет. Повседневное, на выход? Да. Стиль — классический, спортивный, романтический, экстравагантный? Спортивный. А господин Николас говорил… Спортивный, в крайнем случае — классический. Хорошо, может, тогда сделаем… Нет. А если… И это не надо. А вот может быть… У девиц, лихорадочно строчащих в блокнотах, уже дымятся карандаши. Мастер Анри вдохновенно надиктовывает им идеи и при том пытается раскрутить меня хотя бы на один вечерний туалет, но я непоколебима. Никаких изысков, наворотов, перьев и стразов, только то, в чём можно спокойно выйти из дома и прогуляться… Нет, не в театр! За город, например. В обществе я не бываю, на вечеринках и раутах тем более, я простая домашняя особь, занимаюсь хозяйством, не вылезаю дома из джинсов, потому что терпеть не могу халаты, люблю быть в одиночестве, гулять в одиночестве и спать в одиночестве, в конце концов! Какие вы мне финтифлюшки предлагаете вместо порядочных ночных рубашек?

Подоспевший вовремя дворецкий объявляет "брейк", разводит нас по разным углам и отпаивает чаем. Затем что-то успокоительно шепчет на ухо моему сопернику. Мастер Анри Руайяль задумывается, сияет и крепко жмёт Константину руку, не допив, бросает чашку, расшаркивается, целует мне ладонь и мчится вон, прихватив плоскогрудых ассистенток.

Я сижу как пришибленная. Сама себе напоминаю кубик Рубика, знаете такую головоломку? В детстве, когда нам с братьями надоедало с ним возиться, мы просто разламывали его и собирали цвет в цвет, вставляя элементы в нужные пазы. Вот и я сейчас… вроде бы и в цельности, но как будто каждую частичку бесцеремонно вытащили, повертели и вставили назад.

— Что вы ему сказали? — слабым голосом интересуюсь.

— Я ему сказал следующее: если его вызвал господи Николас, пусть господин Николас сам и объясняет, что он хочет на вас видеть. В конце концов, мастер снял мерки — и довольно с него, а вы уж сами определитесь, что вам забраковать, а что оставить. И не волнуйтесь за результат: господин Анри — лучший модельер в городе, поверьте, у него могут себе позволить одеваться далеко не многие.

— В том-то и дело, — я опускаю глаза. — Константин, вы, конечно, можете обо мне думать, что угодно, но только я всю жизнь зарабатывала для себя сама. Я не хочу ни от кого зависеть. Просто сейчас так получилось, что я вынуждена принять помощь вашего хозяина, но это не значит, что теперь я должна сесть ему на шею.

— У него достаточно крепкая шея, поверьте, сударыня. — Константин наливает мне свежего чаю. Спохватившись, предлагаю и ему, и он, благодарно кивнув, присаживается. — Если бы вы знали, сколько он тратит на свои не слишком невинные увлечения, вы бы не были столь щепетильны.

— Это другое дело, — угрюмо отвечаю.

— Конечно, другое. Но ведь и вы другая женщина, сударыня Ива. Видите ли, — дворецкий задумчиво подпирает подбородок кулаком, и жест этот, такой простецкий, вдруг совершенно меняет его облик. — Господину Николасу просто необходимо о ком-то заботиться. И, говоря откровенно, нам — его окружению — было бы приятнее, чтобы он заботился о вас, чем о каких-то своих… — он с чувством добавляет, — финти-флюшках.

Я даже краснею от того, какая рифма напрашивается на последнее словцо.

— Ну, — нерешительно начинаю…